Сергей Зверев - Пылающая межа

Десантники рассказали о том, что происходило здесь начиная со вчерашнего дня.

– Ну что же, показывайте, что у вас имеется, – сказал капитан, – давайте по порядку.

– После того как этот подросток, используя знание местности… – замялся Локис.

– Убежал, – подсказал, усмехнувшись, Огольцов, – так?

– Так точно, – неловко кашлянув, согласился сержант, – мы продолжили поиски в подземных ходах и все же обнаружили то, что спрятал там этот мальчишка.

Локис подвел всех прибывших к раскуроченному миномету.

– Вот из него велся вчера обстрел азербайджанской территории.

Наблюдатели оживленно загалдели, комментируя сказанное. Защелкали вспышки фотоаппаратов.

– Кроме этого там же, в подземелье, нами было найдено тело погибшего человека.

– Пожалуйста, поподробнее, – попросил плотный рыжеусый англичанин.

– При первом этапе поисков ничего обнаружено не было. Система ходов здесь очень обширна… Но вторичные поиски дали результаты. Одним словом, нашли по следам. Так вот, в одном из коридоров мы наткнулись на неумело похороненного человека. Для опознания мы извлекли его и вынесли наверх.

Еще ночью сержант сообщил о своих подозрениях насчет личности погибшего. У него сразу же родилось подозрение, что погибший и есть федаин, ускользнувший от них во время предотвращения кровопролития. Тем более кое-какие приметы сходились. Для опознания сюда же привезли двух жителей Агдама.

– Да, это он, – едва взглянув в лицо, произнес агдамец, – я его сразу узнал. Гурген Параджанян.

– Боже, какое горе для семьи, – подтвердил личность покойника учитель Нарзакян, – я просто не знаю, как переживет это его сестра…

– Вы уверены, что это он? – переспросил англичанин. – Взгляните повнимательнее.

Учитель махнул рукой, словно говоря: «А более идиотского вопроса у вас нет?» Зная Гургена с детства, сейчас он думал о том, что сегодня ему придется сообщить его родным страшную новость. Страшную вдвойне, поскольку смерть продолжает уносить его земляков в то время, когда официально никаких военных действий не ведется.

– Ну что же, во всяком случае, с одним пунктом мы разобрались наверняка, – сказал Огольцов, – последний из ушедших тогда от нас все же добрался до нейтральной полосы.

В ходе обсуждения наблюдатели единодушно сошлись во мнении, что Параджанян и обстреливал азербайджанскую территорию.

– Все ясно как день, – заявил наблюдатель от Франции, высокий худой мужчина лет сорока. – В ходе обстрела он увлекся и опустил вторую мину прежде, чем первая пошла по назначению. Вообще, когда ведется беглый огонь из миномета – тяжело и опасно приходится тем, кто рядом. Это же понятно – за считаные минуты вылетают из ствола одна за другой десятки мин.

Наблюдатель увлекся и говорил так, словно читал лекцию.

– В этот момент стоит сплошной грохот, а также едкий запах сгораемого пороха, сильно нагревается ствол. Заряжающий в это время может не услышать звука вылетающей мины и в спешке опустить очередную мину в ствол. Да, навстречу еще не вылетевшей. Вот тогда может произойти самое страшное – взрыв мины в стволе. Это прямая угроза погибнуть не только заряжающему, но и всему расчету. Такие случаи, к сожалению, встречаются не так уж редко, в том числе и в моей практике.

– Естественно, – поддержал его коллега, – факты налицо, виновник тоже. Я не вижу никаких других объяснений.

– Лекторы, твою мать, – прошептал Локис, – все вам понятно…

– А как же с тем мальчишкой? – задал вопрос Огольцов, также внимательно присматривавшийся к следам недавних событий. – Как вы объясните его появление и действия?

– А что мальчишка? – пожал плечами англичанин. – Он был сообщником. Я уж, знаете, насмотрелся подобного. У меня, слава богу, в этом плане богатая практика. И здесь, и в Ливане, и в Африке. Там, где идет война, дети становятся совсем другими. Дети войны действуют по совершенно другим законам, чем их более благополучные сверстники. У них часто нет ни жалости, ни сочувствия. Подростки «горячих точек» с малых лет становятся бойцами, боевиками, как хотите… Они подбивают танки, не говоря уже о чем-то более мелком.

– Разрешите, товарищ капитан? – Сержант поправил ремень.

– Да, говори, Локис, – кивнул тот.

– Я бы так категорично не судил, – сказал десантник, – возможно, это и совсем не так…

– Что вы хотите сказать? – поднял брови англичанин.

По всему было видно, что его коробило – какой-то сержант пытается оспаривать очевидное. Наблюдатель считал себя докой в таких делах. Он полагал, что немалый опыт позволяет ему правильно оценивать ситуацию, тем более такую простую, как эта.

Но у сержанта российских миротворцев на этот счет тоже имелись кое-какие соображения. И он не замедлил их высказать.

– Посмотрите сами, – невозмутимо произнес Локис, – судя по повреждениям, федаин лежал на спине в момент взрыва.

Слушавшие его переглянулись.

– Ну а кто стреляет лежа на спине, глядя в небо? – насмешливо вел дальше сержант. – И кто тогда обстреливал армянскую сторону?

– Ерунда это все, – пренебрежительно махнул рукой француз. – В момент взрыва человека может так бросить ударной волной, что абсолютно невозможно определить такие вещи. Нет, естественно, схема, как и везде, существует, но это в теории. А на практике…

– Вы миротворец – вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями, – подключился еще один посланник Запада, – и вообще, будет создана комиссия на предмет подробного разбора случившегося. Вот она и установит истину. А пока нечего тут выдвигать версии, которые под силу лишь квалифицированным специалистам.

– А я с ним согласен. Локис дело говорит. – Вперед вышел Каширин, заставив всех потесниться.

Сержант и Онищенко удивленно переглянулись. Это что-то новенькое…

– Комиссия – это все понятно. Дело нужное. Но здесь очевидно, что этот армянин к выстрелам не имел никакого отношения, – грубый голос старшины звучал жестко и напористо, – я тоже считаю, что в момент взрыва он лежал на земле. Что же, он сам себя ликвидировал? По поводу мальчишки я ничего не скажу. Да, вел по нам огонь, ранил Аббасова, но его роль в обстреле тоже пока непонятна.

Далее Каширин говорил о том, что и Локис, и Онищенко за прошедшие сутки проявили себя достойным образом. О конфликте, произошедшем между ними, не прозвучало ни слова. Естественно, об инциденте ни сержант, ни рядовой тоже не распространялись.

Онищенко, слушая старшину, видел, что тот открывается для него с новой, немного неожиданной стороны. Солдату становилось ясно, что Каширин – человек хоть и жесткий и не очень далекий, но справедливый и честный.

Наблюдатели беседовали о Кавказе.

– Те же грузины присоединились к России не сегодня, а два столетия назад, и Грузия обязана своим выживанием союзу с этим государством. Ведь экспансия Турции и Ирана в прошлых веках грозила ей уничтожением, – говорил француз.