Сергей Зверев - Мятежный остров

– Деньги держи.

– Что вы? Вы мне ничего не должны – компенсация за неудобства. С братом можете рассчитаться.

Развалюха тронулась с места и исчезла за поворотом. Батяня присел на ограждения. Ему не нравилось то, как начинался его первый день на Филиппинах. Все можно было объяснить случайностью, но, если случайности повторяются раз за разом, это уже тенденция. И ей должно иметься свое объяснение.

Не прошло и пяти минут, как напротив Лаврова остановилась машина. Андрей уже было подумал, что это так быстро подоспел обещанный таксистом брат, но из автомобиля выбрались сразу четверо местных мужчин. Причем настроены они были явно недружелюбно. Один держал в руке бейсбольную биту, второй – ржавую мотоциклетную цепь. Еще двое шли с голыми руками, но Лавров справедливо подозревал, что в рукавах могут прятаться ножи.

– Гони кошелек, не то убьем, – предупредил тот, кто шел с битой.

Батяня встал с ограждений, прикинул расклад сил. Грабители не выглядели гераклами. Уверенности им наверняка придавала безнаказанность в прошлом. И спокойствие за свою шкуру в будущем. Майор Лавров вполне мог бы справиться с ними. Может, для филиппинцев они выглядели громилами, но явно перед рослым российским десантником казались зарвавшимися подростками-акселератами. Теперь главное было решить, с кого начать. Все-таки четверо на одного многовато. Выбор пал на обладателя бейсбольной биты из-за его оружия. Битой легче достать.

– Разворачивайтесь и проваливайте, – спокойным голосом, совершенно не чувствуя страха, произнес «эстонский отдыхающий».

– А ты дурак! Фул! – растянул в улыбке щербатый рот вооруженный битой грабитель.

Майор Лавров дождался, когда тот замахнется на него своим оружием, и резко уклонился от удара. Тяжелая бита по инерции пошла вниз, ее владелец уже ничего не мог поделать. Андрей сзади ударил ему ногой в промежность. Нападавшего оторвало от земли, и он с криком перевалился через ограждения, скатился с откоса в заросли. Батяня уже приготовился поймать рукой раскручиваемую цепь, намотать ее на запястье и дернуть на себя. Но тут в его голове мелькнула мысль, что так делать нельзя. Он поступал при нападении так, как привык. Если можешь разметать противников, так и делай. Но ведь это поведение специально подготовленного человека – десантника. Искалечишь этих чудаков – частично раскроешь себя. Обычный турист старается не осложнять себе жизнь дракой.

Цепь уже летела на Лаврова. Он грамотно подставил руку, цепь обмоталась вокруг запястья, но он так и не дернул, дал нападавшему второй шанс напасть. Его товарищи уже выхватывали ножи. Любитель подраться цепью подтянул рывком Лаврова к себе, ударил кулаком в челюсть. Лавров намеренно пропустил удар, хотя с легкостью мог бы его блокировать. Из рассеченной губы хлынула кровь.

Когда к груди майора были приставлены ножи, он медленно поднял руки.

– Все, сеньоры. Я погорячился. Берите деньги.

Грабители вытащили бумажник. Зашуршали разноцветными купюрами евро. Их оказалось не так и много – пятьсот. К пластиковым карточкам они не притронулись. Бумажник бросили Лаврову под ноги и скрылись в зарослях.

Батяня опустил руки. Он, конечно, рисковал, давая приставить к своему телу ножи, но логика бандитов обычно такова: зачем вешать на себя труп, если денег от этого больше не станет?

Батяня выругался. Обидно было сознавать, что он поддался бандитам. Сильному человеку это трудно дается. Но он не сомневался, что поступил правильно. Теперь предстояло решить, что делать дальше. По большому счету следовало просто махнуть на все рукой и сосредоточиться на выполнении задания. Но это снова было решение спецназовца. Поэтому, когда рядом остановилась машина, а из окошка боязливо высунулся водитель и поинтересовался: – «Я могу вам чем-нибудь помочь, сеньор?» – то Батяня попросил:

– Вызовите, пожалуйста, полицию.

Мистер Грин решил отправить своего «подопечного» подальше от цивилизации. Несмотря на то что Виталия Рождественского во время этапирования держали в наручниках, с мешком на голове, несложно было понять – его перевозили на гидросамолете. А значит, новая тюрьма была на небольшом острове, где даже не имелось взлетно-посадочной полосы. Высокая стена, увенчанная спиралями колючей проволоки, скрывала вид на океан, который мерно вздыхал за ней.

– Ничем не болеет? Никого не заразит? – поинтересовался у американца начальник тюрьмы Фернандес Чуймончо, осматривая Рождественского в приемном помещении.

– Да нет. Был здоров, – сказал Генри. – Так, помяли немного. Но инфекционных заболеваний не наблюдалось.

– Мы проверим, – вмешался в разговор начальник медицинской службы тюрьмы Пеллегрино Родригес.

Он подошел к Рождественскому с пластырем микротеста, прилепил его ему на руку. Затем резко оторвал и внимательно осмотрел:

– Заразы нет.

– Значит, сейчас же отправится на работу. Отведи его к новоприбывшим, – приказал начальник тюрьмы стоявшему возле двери начальнику охраны.

Тот кивнул двум солдатам, те в свою очередь грубо вытолкали Виталия из помещения.

– Видно, что гордец, – сказал сеньор Фернандес. – Это хорошо. Мне нравится следить за такими, – криво ухмыльнулся начальник тюрьмы. – За тем, как они теряют свою спесь.

Начальник тюрьмы, низкорослый филиппинец с узкими глазами, сплюснутым носом, особенно не любил попавших к нему в тюрьму европейцев. Издеваясь над белыми, Фернандес Чуймончо считал, что восстанавливает историческую справедливость, ведь его страна столько «пахала» на европейцев, унижалась перед ними, и только потому, что там, в Европе, придумали огнестрельное оружие. «Управляемый гром», как называли испанские аркебузы в островных племенах, в давние времена наводил ужас на аборигенов, заставляя сдаваться целыми селениями. Фернандес Чуймончо ненавидел белых, но и побаивался их, особенно американцев. Впрочем, в его заведении доставалось и филиппинцам, и индусам, и китайцам, которых немало «парилось» на нарах в убогих бараках. Каждого заключенного Фернандес хотел сломать и унизить. И делал это неординарно и с фантазией, из-за чего мистер Грин и определил своего пленника к нему на «перевоспитание».

– Надо преступнику показать, – говаривал начальник тюрьмы, – что он никто и ничто. А лучшее средство для этого – работа, работа и еще раз работа. И при том полностью бессмысленная. Тогда не возникает гордости за свой труд, пускай каждый негодяй почувствует себя скотом, тягловым животным.

Сеньор Фернандес пригласил мистера Грина и Пеллегрино Родригеса в свой кабинет, где налил каждому по рюмке бурбона. Американец же достал из своего саквояжа пачку долларов.