Сергей Соболев - Октановое число крови

— Речь о выкупе, требуемом ими?

— Да, о ста миллионах в американской валюте, которые затребовал Аноним. — Антонов загнул безымянный палец.

— Продолжай. Я же вижу, что у тебя еще есть что сказать по этой версии. Да и пальцев на руке осталось еще целых два. — Полковник усмехнулся.

— Не исключаю, что эти господа попробуют разыграть антироссийскую карту. Такое вполне вероятно, учитывая очень плохие отношения нашей страны с Катаром, а также ее особую позицию в сирийском конфликте.

— «Аль-Джазира» и те персоны, которые рулят этим медиахолдингом, поднимут жуткий шум, если получат материал о российском следе в этой истории со взрывом в отеле. — Митрохин покачал головой. — Могу себе представить, какую волну они поднимут. Американцы наверняка их в этом поддержат.

— Если бы этого ЧП с предполагаемым участием как минимум одного гражданина России и наемника, тоже выходца из нашей страны, не произошло, то его надо было бы кое-кому придумать. — Антонов загнул четвертый палец. — Согласись, что-то эдакое висело в воздухе. Отношения России с Катаром осложнены еще и потому, что за эмиратом стоят другие силы. Они тебе хорошо известны.

— Принимается, но лишь как предположение.

— И последнее, пятое. Насколько я в курсе, уже в скором времени в Москве должно состояться некое крупное мероприятие…

— Ты имеешь в виду газовый саммит? — Митрохин уставился на него. — Тот, что запланирован на первое и второе июля?

— Да. Позиция Катара в этих газовых раскладах играет существенную роль, не так ли?

— Наряду с Россией это ключевой игрок на газовом рынке, — заметил Митрохин. — Наш основной конкурент на этой поляне.

— Катар намерен принять участие в этом московском газовом саммите? Тебе что-нибудь об этом известно?

— Насколько я знаю, пока имеется лишь устная договоренность на этот счет. Официально ни правительство эмирата, ни государственные нефтяные и газовые компании свое участие в саммите пока еще не подтвердили.

— Представим такую гипотетическую возможность. Вдруг Катар откажется от участия в этом самом московском газовом саммите? Каковы будут последствия?

— Начнется новый виток конкурентной борьбы на глобальном газовом рынке, — после паузы сказал Митрохин. — За Катаром ведь потянутся и другие крупные игроки, вроде той же Австралии, которая увеличивает объемы поставок сжиженного природного газа в Юго-Восточную Азию. О единой ценовой политике, да и о заключении долгосрочных контрактов, так важных для нашей страны, можно будет забыть на неопределенное время.

— Какие могут быть последствия для «Газпрома» и России?

— Я не эксперт, но, думается, последствия от подобных разногласий крупных газовых игроков для нашей страны будут не самыми лучшими. Это чревато новой ценовой войной и, соответственно, падением прибылей наших компаний, в частности «Газпрома».

Антонов загнул пятый палец и заявил:

— Вот еще одна, возможно, главная причина, которая способна побудить некие силы устроить громкую провокацию в самый канун московского газового саммита. — Он некоторое время не опускал сжатый кулак, уловил удивленный взгляд коллеги и спросил: — Думаешь, меня заклинило? Отнюдь. Сжатый кулак — это официальная эмблема одной из крупнейших в мире частных военных компаний. — Виктор Михайлович опустил руку и закончил: — Той самой, в которой нынче служит Иван Козак.

Некоторое время они молчали, переваривали информацию, прикидывали про себя, насколько правдоподобна та версия случившегося в Дохе, которую они только что сформулировали совместными усилиями.

Первым заговорил полковник Митрохин:

— Виктор, а чем занимался Иван в последнее время?

— Ты ведь читал те же донесения, что и я, Павел Николаевич.

— Может, я что-то не уловил, не понял? Ты ведь его знаешь лучше меня. Да и с Козаковой в последнее время контактируешь ты, а не я. Почему вдруг всплыло название его компании — «Армгрупп»? Может, тебе удалось что-то прочесть между строк в его донесениях?

Антонов глубоко вздохнул и ответил:

— С того момента, когда Козака перевели в Турцию, от него пришло всего два сообщения. Да и те были вживлены в короткие бытовые разговоры, которые он вел с Анной примерно раз в неделю.

— Я прочел то, что было запрятано в их общении, — сказал полковник. — Он воспользовался старым кодом. Таким архаичным способом нельзя передать большие объемы информации.

— Вот именно.

— Как думаешь, почему он не пользуется той куда более продвинутой программой, которая имеется в его арсенале? Неужели Ивана плохо готовили?

— Его обучили всему, чему требовалось, — Антонов ничуть не обиделся на эту реплику коллеги, поскольку понял, что тот пытался разобраться в возникшей ситуации. — Но за ним практически сразу был установлен особый режим надзора.

— Да, ты об этом говорил.

— Его постоянно просвечивают. Вся почта Ивана просматривается, телефонные звонки прослушиваются. В ряде случаев он нес службу в таких местах, где попросту не было возможности выйти в сеть и воспользоваться для передачи сообщений одной из тех методик, которым он обучен. Я уверен, что, будь у него возможность, Иван сообщил бы о себе, о своих занятиях гораздо больше того, что нам известно сейчас.

— Мы почти ничего не знаем о том, чем он занимался крайние десять или одиннадцать недель, — сказал полковник. — Два коротких сообщения. Я их наизусть знаю! — Митрохин криво усмехнулся. — Первое: «Учебный лагерь где-то в горах, жесткий режим». И второе: «Готовим сотрудников по методикам спецназа. Диверсии, школа выживания».

— Потому и предполагалось, что Козакова снимет у него накопившуюся информацию. — На лице Антонова проступили крутые желваки. — А я не продумал, не просчитал возникшую ситуацию до конца.

— Не казни себя, — поняв, о чем сейчас думает младший по возрасту коллега, сказал Митрохин. — Во-первых, никто не предполагал, что они задержатся в Дохе. Ведь при принятии решения такой вариант даже не рассматривался! Катар фигурировал лишь как транзитный пункт, место, где должны были встретиться Иван и Анна.

— Вот именно, место, где они должны были встретиться, — угрюмо произнес Антонов. — Катар, вернее, международный аэропорт Дохи — крупнейший транзитный пункт, который почти невозможно миновать, перемещаясь по многим маршрутам и направлениям.

— Думаешь, кто-то просчитал, спланировал эту их встречу в Дохе?

— Этого я точно не знаю, как ты сам понимаешь, но теперь уже не исключаю такого варианта. Мне надо было раньше сообразить, что наличие в маршрутном листе такого пункта, как столица Катара, чревато разными неприятными сюрпризами.

— Ты получил санкцию высокого руководства, верно? Не ошибается только тот, кто ничего не делает.