Сергей Зверев - И не таких гасили

— Костя…

Антонов обернулся.

— Ну чего тебе?

Порывисто подскочив к нему, девушка чмокнула его в щеку и, не сказав ни слова, побежала прочь. Ее розовая ночнушка мелькнула и пропала из виду.

Приложив пальцы к щеке, Антонов осознал, что глупо улыбается, и поспешил придать себе строгий вид. Затем преувеличенно энергичными шагами он покинул дом, на всякий случай заглянул в свой «Порше» и побежал по дорожке, усыпанной песком и мелким щебнем.

Рассвета как такового не было, потому что белая ночь попросту сменилась белым днем. Солнце стояло довольно высоко над неровной линией леса, постепенно делающейся зубчатой там, где начинался ельник. Воздух был так чист и прозрачен, что хотелось пить его, как ключевую воду.

Работая локтями и не слишком высоко поднимая ноги, Антонов побежал, свернул за угол и увидел там светло-серый вертолет Ми-34, стоящий на круглой площадке, выложенной большими бетонными плитами. Возле него курил часовой — белобрысый тип в черном спортивном костюме. Не зная, как реагировать на «физкульт-привет» Антонова, он зачем-то затоптал окурок и сунул руки в карманы.

Подполковник побежал дальше, стараясь двигаться так, чтобы размять каждую мышцу, каждый сустав, чтобы они не подвели его в ответственный момент. Обогнув еще один угол, он оказался за усадьбой, где его взору открылась большая спортивная площадка с брусьями, турниками, шведскими стенками и даже простенькой полосой препятствий. Прямо за площадкой из земли торчала трансформаторная будка с изображением черепа и молнии на двери.

Но наибольшее любопытство (если не сказать недоумение) Антонова вызвал самый необычный спортивный бум из всех, когда-либо виденных им в жизни. Квадратный тридцатисантиметровый брус, по которому следовало ходить, вырабатывая умение сохранять равновесие, был положен на столбы высотой не менее трех метров. Забраться наверх можно было по двум лестницам, установленным с противоположных сторон. Но главная особенность этого спортивного снаряда заключалась не в нем самом, а в том, что находилось внизу. Под брусом громоздились строительные отходы: битые кирпичи, балки, штыри арматуры, расколотые доски с торчащими гвоздями, ржавые железяки с острыми углами. Складывалось впечатление, что создатели этой конструкции сделали все возможное, чтобы упавший разбился насмерть или как минимум покалечился.

Гадая, не собирается ли Темногорская испытать его на этом брусе, Антонов пробежал мимо, а потом его мысли потекли в ином направлении.

Описывая круги вокруг усадьбы, Антонов снова и снова вспоминал подробности вчерашнего разговора Темногорской с Шамилем. Где скрываются группы, собирающиеся захватить атомные электростанции? Что это за станции? Какой способ изобрела Темногорская, чтобы ее не засекли, когда она выдвинет ультиматум? Достаточно ли этого будет, чтобы деморализовать президента и заставить его объявить об отставке?

Заходя на пятый круг, Антонов задался более конкретными вопросами, касающимися его самого. Не воспользоваться ли свободой передвижения для того, чтобы перемахнуть через забор и податься в бега? С очень большой долей вероятности можно было предположить, что это ему удастся. Но подобными действиями он спугнет Темногорскую и ее пособников, у которых будет достаточно времени, чтобы скрыться. И тогда отыскать их будет крайне сложно, а нависшая угроза так и останется. Не разумней ли улизнуть тайком, ночью, чтобы разом накрыть всю шайку? А еще лучше известить Второго по телефону, позаимствованному, например, у Павлины, а самому остаться здесь, чтобы не вызвать переполох.

Время еще есть. Операция начнется лишь послезавтра в двенадцать часов по московскому времени. Не стоит торопить события. И обязательно нужно дождаться предложения Темногорской, потому что это может прояснить ситуацию.

Приняв окончательное решение, Антонов завершил пятнадцатый круг и вошел в дом, уже наполнившийся звуками и запахами, свидетельствующими о том, что обитатели начали пробуждаться. Готовился завтрак, кто-то кому-то выговаривал, играло радио. Антонов прислушивался и принюхивался не потому, что это было ему интересно, а чтобы не открывать для себя главную причину, по которой он решил задержаться в усадьбе — из-за девушки со странноватым именем Павлина.

Нет, Антонов не собирался соблазнять ее, что было бы не сложно, учитывая ее затворничество и наивность. Но он не мог допустить, чтобы ей, оставшейся без защиты, попросту свернули шею, как цыпленку. Это было крайне непрофессионально, и подполковник старался не думать об этом.

Прежде чем войти в свои апартаменты, он тщательнейшим образом осмотрел дверной замок, сунул палец в ячейку для стального язычка и чему-то усмехнулся.

На завтрак пригласили к девяти часам. К столу подали всевозможные колбасные изделия, несколько сортов сыра, масло, пышные булки и множество всяческих сладостей. Когда Антонов высказал желание ограничиться какой-нибудь кашей, Темногорская строго отчитала его:

— Не перенимайте то худшее, что Запад пытается навязать нам, русским. Все эти овсяные кашки и яйца всмятку пусть оставят себе. Демократические принципы и либеральные ценности — вот, что мы должны брать у западных друзей. Но не рацион, Константин, не рацион.

К столу она вышла в черном платье, напоминающем покроем монашеский балахон. Ее очки были протерты до блеска, а взбитые волосы казались необыкновенно густыми, если не смотреть на макушку, предательски проглядывающую сквозь шевелюру.

Павлина оделась во все голубое, а волосы перехватила на лбу алой шелковой ленточкой, что делало ее похожей на девочку, нарядившуюся к приходу гостей. Пару раз она бросила на Антонова заговорщицкие взгляды, но он смотрел в тарелку, опасаясь, что обмен визуальными сигналами может быть перехвачен Темногорской.

Она неодобрительно следила за тем, как он тщательно пережевывает свой единственный бутерброд с ветчиной, запивая его крепким кофе.

— Не думаю, что настоящему мужчине хватит такой порции, — заметила она.

Не прекращая жевать, Антонов посмотрел ей в глаза:

— Если я не ошибаюсь, меня ожидает какое-то испытание? В таком случае предпочитаю не набивать живот.

— Что ж, надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказала Темногорская с неприятной улыбочкой на жирных губах. — Хотя, на мой взгляд, лишний вес вам как раз не помешал бы.

В дрогнувших пальцах Павлины звякнула кофейная чашка, неосторожно поставленная на блюдце. Неодобрительно покосившись на нее, Темногорская продолжала:

— Сегодня для вас ответственный день, Константин. Как говорится, или пан или пропал. Вы ведь любите риск, верно? Игры со смертью будоражат вашу кровь?