Сергей Зверев - И не таких гасили

Услышав знакомую музыку, Антонов подумал, что не зря с предубеждением относился к классической музыке и ее ценителям.

— А не лучше ли немного белого шума? — предложил он.

— От него болит голова, — сказала Темногорская. — Как вы могли убедиться на собственном опыте.

Антонов подумал, что с удовольствием убил бы ее всеми известными ему способами, не пропуская ни одного. Он быстро посмотрел на револьвер и поспешил отвести взгляд. Сердце забилось чуточку веселее. На пару ударов в минуту быстрее, чем прежде. Увидеть револьвер на расстоянии вытянутой руки было все равно что увидеть улыбку Судьбы: «Я помню о тебе, Костя, потерпи, не отчаивайся».

Пока Темногорская сидела, уткнувшись носом в монитор компьютера, Антонов осмотрел помещение и обнаружил в нем две двери помимо входной. На одной висела желтая табличка с красной молнией, пронзающей череп, и черными буквами, гласившими: «Не входить, убьет!» За второй, лишенной знаков отличия, как предположил Антонов, скрывалась туалетная комната или кладовая.

Присмотревшись к картонным ящикам, составленным в углу, он не без удивления констатировал, что видит перед собой богатый ассортимент петард, ракетниц и шутих, по непонятной причине хранящихся в подвале. Неужели Темногорская привыкла отмечать праздники шумно и ярко? Если и так, то она позаботилась о безопасности. Рядом с пиротехническими игрушками висел противопожарный щит с огнетушителем, багром, топором и коническим ведром. И топор, и багор могли послужить в качестве грозного оружия, однако малыш «Чартер Армз» был предпочтительнее.

Антонов подвигался, проверяя, насколько надежно он связан. Дотянуться до ремня на запястьях он не мог даже кончиками пальцев. Два дополнительных ремня, перетягивающие его грудную клетку и ляжки, не удержали бы его, будь руки свободны, но они находились за спиной, постепенно затекая и теряя чувствительность.

Не обращая на него внимания, Обух продолжал откровенно пялиться на Павлину, прерывая это занятие лишь для того, чтобы изучить очередной катышек слизи, извлеченный из ноздри. Темногорская не сводила глаз с компьютера, пока ее пальцы бегали по клавишам. Благодаря музыке, льющейся из динамиков, создавалось впечатление, что она играет на пианино. Микрофон торчал у ее поджатых губ, подобно тонкой змейке с крохотной головкой. Примерно раз в минуту Темногорская отламывала кусочки от плитки шоколада и совала их в рот, отчего ее губы и подбородок постепенно окрашивались в коричневый цвет. Было легко представить, как выглядят клавиши ее компьютера, принимая во внимание тот факт, что эта шоколадка вряд ли была единственной.

Антонов посмотрел на электронные часы над входной дверью и увидел, что уже десять минут двенадцатого. Он перевел взгляд на Павлину, потом на Обуха. Глаза девушки были тоскливыми, как у зверька, попавшего в капкан. Охранник мрачно уставился на Антонова. Его свирепая физиономия не показалась бы неуместной в фильме про первобытных людей.

Темногорская прикончила шоколадную плитку и с шорохом развернула новую. Жуя, она посмотрела на Антонова поверх крышки компьютера.

— Я обещала, что вы увидите мой триумф, Константин, — сказала она, — и я сдержала слово. У вас одно из лучших мест в зрительном зале. В первом ряду. — Она протянула надломленный шоколад в мятой фольге. — Хотите?

— Я бы попил, — произнес Антонов преувеличенно хриплым голосом.

Он уже знал, что делать дальше. И потребление прохладительных напитков было одним из необходимых условий, от которых зависел успех его замысла.

— Вас попоят, — пообещала Темногорская, — но не сейчас. Я же сказала, что меня будет отвлекать мелькание перед глазами. Туда-сюда, туда-сюда. — Она повела перед лицом растопыренной пятерней. — Уж лучше немного помучайтесь от жажды.

— И это вы называете лучшим местом в зрительном зале?

Темногорская надавила кнопку на крышке стола. Когда в комнату заглянул Лось, она распорядилась дать пленнику пару глотков воды, не больше. Свою порцию получила и Павлина. Обух, которому принесли банку «Пепси», присосался к ней, кривя рот набок. Хлебая свой напиток, он поглядывал на пленников с вызовом, как ребенок, испытывающий чувство превосходства перед смертником. Парень был настолько туп, что, будь воля Антонова, остаток своей никчемной жизни он провел бы в обезьяннике.

Темногорская хотела выглядеть уверенной и величественной, но в ее тоне, позе и движениях проскальзывала плохо сдерживаемая нервозность. Заметив, что Антонов снова обводит взглядом помещение, она визгливо рассмеялась:

— Напрасно вы ищете способ сбежать, Константин. Отсюда нет выхода.

— Три двери и ни одного выхода? — удивился Антонов.

Темногорская ткнула указательным пальцем:

— За одной из них находятся Игнат и его напарник. За другой уборная. Там, — она кивнула, — щитовая и электрогенератор. Считайте, что мы отправились в автономное плавание. — Издав очередной смешок, она гнусаво пропела: — В желтой субмарине мы живем, вместе мы живем, вместе мы живем… Слыхали?

— Нет, — буркнул Антонов.

Пение толстухи на фоне оркестровки Шуберта звучало отвратительно. Переносить его было почти так же трудно, как высокочастотные завывания в наушниках.

Темногорская посмотрела на часы и принялась нервно разминать суставы пальцев, которые потрескивали, как сухие сучья.

— У нас есть немного времени, — произнесла она. — Хотите, я расскажу вам, как вас казнят?

Антонов довольно естественно зевнул.

— Это лишнее, — сказал он. — Я не любопытен.

— Хорошо держитесь, — похвалила Темногорская. — Интересно, получится ли у вас зевать, когда у вас на глазах освежуют вашу молоденькую сучку и начнут есть ее печень, пока она будет умолять, чтобы ее поскорее прикончили.

Это было произнесено самым светским тоном и не походило на истерику, однако Антонову стало окончательно ясно, что он имеет дело со спятившей психопаткой, от которой неизвестно чего ждать. Ему вдруг пришло в голову, что если Темногорской не понравится, как пойдут переговоры, то она может довести начатое до конца, то есть не дать смертникам команду «отбой». При ее презрении к остальному человечеству это возможно. Будет сидеть, облизывая перепачканные шоколадом пальцы, и следить по Интернету за апокалипсисом в средней полосе России. В режиме онлайн. Считая себя ровней всемогущему Господу.

— Это обязательно? — тихо спросил Антонов.

— Обязательно. — Темногорская не просто кивнула, а качнулась всем корпусом вперед. — Слишком долго эта тварь сидела на моей шее и пила мою кровь.

— Что я тебе сделала, Белла? — с отчаянием выкрикнула Павлина, дергаясь так, что ножки ее стула постукивали по полу.