Сергей Зверев - И не таких гасили

Антонов отвел глаза, чтобы не видеть, как ужас превращает ее из красавицы в некрасивое и жалкое создание.

— Уже одного того, что ты завела шашни за моей спиной, достаточно, чтобы сварить тебя в кипятке! — прошипела Темногорская. — Ты думала, это тебе так сойдет? Не-ет, дорогая моя, не выйдет! — Она погрозила толстым, как сосиска, пальцем. — Не выйдет!

Павлина заплакала, не стыдясь ни своих гримас, ни слез, ни соплей, потекших из носа. Она сломалась, и не удивительно. Было бы удивительно, если бы эта наивная, добрая, милая девушка не испугалась прозвучавших угроз. И Темногорской это нравилось. Она с удовольствием наблюдала за терзаниями сводной сестры.

Антонов молча смотрел на Белладонну и понимал, что у него появился новый стимул не подохнуть раньше времени. Ну не может он допустить, чтобы этот мыслящий бурдюк с жиром пережил его, не может! Это было бы противно всем его правилам, принципам и убеждениям. Поэтому он не произнес ни одного из тех слов, которые так и просились ему на язык. Только дурак станет дразнить параноика, дорвавшегося до ядерной кнопки… параноика с пресловутым револьвером тридцать восьмого калибра на поясе.

— Заткнись, шлюха! — прикрикнула Темногорская, после чего уставилась на Антонова. — Что, — спросила она, — пропало желание ерничать?

— Пропало, — ответил подполковник, и это было чистой правдой.

— Тогда больше не сердите меня, Константин, — произнесла Темногорская почти томным голосом. — Иначе придется аннулировать выданный вам билет.

— На тот свет, — брякнул Обух и слегка втянул голову в плечи, опасаясь гнева хозяйки.

Она даже не взглянула на него. Встала, взяла беспроводные наушники, подошла к Антонову и надела их на него.

— Вы должны это не только видеть, но и слышать, — сказала она, возвращаясь на место. — Час пробил. Занавес поднимается.

На часах было без двух минут двенадцать.

Службы безопасности российских АЭС стараются не допустить, чтобы кто-то фотографировал или снимал на видео вверенные им объекты. Однако никаких секретных сооружений и коммуникаций снаружи не видно. Зеленые газоны, редко посаженные деревья, аккуратные трубы в красную и белую полоску, каскады прилегающих друг к другу плоских крыш. И, конечно, много водной глади поблизости. Это все. Человек несведущий примет атомную электростанцию за обычный завод и не усмотрит там ничего интересного.

Реакторы размещены в специальных зданиях и представляют собой цилиндрические сосуды высотой с четырехэтажный дом. Они утоплены в пол и накрыты яркими, чаще всего оранжевыми крышками. Внутри их находится тонн 30–50 ядерного топлива, нагревающего воду, которая потом подается в машинный зал, где пар крутит турбины, а турбины вращают генераторы.

Люди, работающие на станциях, привыкают к близости реакторов и перестают бояться радиации, которая, кстати говоря, внутри всегда меньше, чем снаружи. Это достигается благодаря сотням герметических дверей с флуоресцентными наклейками, призывающими: «НЕ СТОЙ. ПРОХОДИ БЫСТРО!»

На Калининской АЭС такие наклейки были ядовито-зелеными и контрастировали с бело-синим интерьером. В 11.45 по таким бело-синим коридорам второго энергоблока деловито прошагали четыре человека — трое мужчин и одна женщина, — которые на протяжении долгих месяцев делали вид, что не знакомы друг с другом.

Все четверо — медсестра, электрик, пожарный и охранник — были одеты в белые халаты и такие же белые шапочки. Все четверо должны были сменяться ровно в полдень, а заступили на смену в полночь, проверившись на счетчиках излучения и переодевшись в стерильно чистую одежду и белье. В кармане у каждого хранился обязательный дозиметр, а в руках они несли одинаковые сумки. Всем им было лет по тридцать, хотя средний возраст работников Калининской АЭС близился к пятидесяти пяти. Они проработали здесь достаточно долго, чтобы хорошо зарекомендовать себя и получать неплохую зарплату — от тридцати до сорока тысяч рублей в месяц. И еще одна деталь была общей для этих четверых: все они были черноволосыми, темноглазыми и носили фамилии, заканчивающиеся на «каев», «заев», «саев» или — в случае с женщиной — «баева». В свое время начальник отдела кадров получил от каждого из них взятку в размере трехсот долларов и не слишком усердно копался в анкетных данных новичков. Они ведь не иностранцами какими-нибудь являлись, а гражданами одной большой матушки-России, в которой не зазорно быть ни татарином, ни казахом, ни чеченцем.

Электрик, охранник, медсестра и пожарный мало смыслили в атомной физике, но очень даже неплохо разбирались в устройстве и принципе работы своей станции. Раз в месяц с персоналом АЭС проводились учения по ликвидации аварийных ситуаций. Для этого применялись отличные тренажеры — полномасштабные копии блочных пультов управления. Четверка людей с однотипными фамилиями прекрасно справлялась с заданиями и всегда сдавала зачеты на «отлично».

Сейчас все они, выйдя из разных помещений, направлялись к помещению, в котором размещался настоящий центр управления второго энергоблока. Это были не учения. Это была жизнь.

Прежде чем отправиться в путь, трое мужчин и одна женщина сверились с подстроенными часами, а потом оставили свои рабочие места — кто немного раньше, кто немного позже, в зависимости от расстояния, которое нужно было преодолеть. Электрик, который проводил плановый осмотр воздушных кондиционеров, вышел из кабинета главного инженера, не заметившего ни его присутствия, ни его отсутствия. Женщина покинула медпункт, где делала влажную уборку. Пожарный был вынужден прервать партию в домино, сославшись на расстройство желудка. Охранник улизнул с контрольно-пропускного пункта. По пути все они открыли свои стенные шкафчики и достали оттуда заранее собранные сумки с оружием, водой, провиантом, противогазами и прочим снаряжением.

Охранник добрался до центра управления первым и постучал служебной карточкой по бронированному стеклу. Дверь открылась с шипением пневматики. Дежурный инженер машинально поздоровался и стал пятиться, подчиняясь нажиму пистолетного ствола, упершегося ему в живот. Двое других инженеров еще не успели встать, когда в центр управления, один за другим, ворвались сообщники охранника.

Три инженера, дежурившие у пульта управления, не ожидали ничего подобного. Один из них жевал и все никак не мог проглотить половинку вареного яйца. Другой держал возле уха телефон, по которому беседовал с кем-то из домашних. Увидев направленный на него автомат, он быстро произнес: «Ладно, тут у нас проблемка» и отключил связь. Прозвучало это глупо, но, возможно, это был самый умный поступок, который инженер совершил в своей жизни. Пулю в живот он не получил. У него просто отобрали телефон, этим дело и ограничилось.