Альберт Байкалов - Битва на кончике иглы

Матвей с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. Если убитый горем отец увидит, что ему весело, то его наверняка охватит новый приступ ярости. Матвей не боялся. Но и ломать что-то уже пожилому человеку не хотелось. Он понимал, каково ему будет, когда он останется наедине с собой. Жена у Федорова умерла в начале прошлого лета. Матвей тогда еще строил дом. Сейчас, под старость лет, мужчина остался совсем один.

— Чего смотришь? — нахмурился он.

— Зря ты так на мою жену, — Матвей прошел в гостиную. — Она, между прочим, врач, людей спасает.

— А ты бандит, — выпалил мужчина.

— Почему так решили? — заранее зная ответ, будто удивился Матвей.

— Я всю жизнь горбатился, и что? — Федоров развел руками. — Живу на пенсию, которой тебе хватит лишь на бак бензина, — он мотнул головой: — У-у! Развалили, разворовали страну!

— Хорошо, я бандит, но у тебя-то как рука на женщину поднялась? — допытывался Матвей, пытаясь понять логику суждений этого человека.

— Я бы ее убивать не стал, — проворчал мужчина. — Думаешь, пока ты на крыльцо поднимался, не мог тебе шкуру попортить?

— Мог, — согласился Матвей и сел на диван. — Я знаю, что стреляешь хорошо. Просто надеялся, что ты все же этого не сделаешь и берешь на испуг. Знаю, что выстрелил ты тоже вверх.

Федоров прислонил карабин к стене, медленно подошел к столику и уселся в кресло напротив Матвея.

— Я, конечно, маху дал, — пряча взгляд, тихо заговорил он. — От безысходности все это. Как теперь людям в глаза смотреть? Жить как, а главное — ради чего? Мой отец всю войну прошел. После десять лет как каторжный на тракторе без продыху… Вот эту землю пахал, сеял, убирал. Мать тоже с утра до вечера в колхозе. Впроголодь жили. Потом отец умер. За ним матушка. В нищете прозябали, но гордились, что не зря прожили свой век. А сейчас? — он поднял на Матвея тяжелый взгляд. — Думаешь, просто так мой Колька завелся? Да, пьяница, бездельник. И моя отцовская вина в этом есть. Только что я мог ему втолковать, когда вокруг такое творится? Он же видит, как все эти живут, — Федоров показал в окно на соседний особняк. — Скупили за бесценок землю, понастроили дворцов, отгородились от нас заборами… Колька, он что, после школы на тракториста выучился, работал, пока Союз не рухнул. Колхоз развалился, ферму закрыли. Все, баста! А в Москве зачем трактористы? Вот и перебивался грузчиком, чернорабочим. Потихоньку стал пить, — он махнул рукой. — Чего это я тебе тут душу изливаю? Старый дурак…

Федоров поднялся.

Матвею было жаль старого человека, но ничем он ему помочь не мог. Не в его силах…

Проводив Федорова до ворот, вернулся в дом.

Марта сидела на втором этаже прямо на полу, прислонившись спиной к стене.

— Ты все слышала? — он опустился рядом.

Она кивнула:

— Жалко его.

— Он не собирался в тебя стрелять.

— Теперь знаю, — она положила ему на плечо голову. — Давай в город вернемся?

— Чем тебе здесь плохо?

— После всего тяжело на все это смотреть, — вздохнула она.

— Дешина в отпуск отправляют, — вспомнил Матвей. — Он снова к нам собирается.

— Ты ужинать будешь?

— Обязательно, — Матвей выразительно кивнул. — Только машину в гараж поставлю…

* * *

— Не гони, — предостерег Цыпу Хирург и посмотрел на Желтка: — А ты чего не пристегнулся?

— Я?! — туго соображая, уставился Желток.

Силуэт Хирурга на фоне окна периодически начинал пульсировать прорывающимся в салон розоватым свечением. В какой-то момент Хирург напомнил ему диджея Веню из «Колеса», как называли наркоманы ночной клуб, расположенный в полуподвальном помещении на Малой Бронной. Даже название заведения само говорило за себя. Наркотики там — не проблема. Их можно было заказать у бармена или официантки… В клубе собиралась в основном «золотая молодежь», поэтому сюда не заглядывала полиция… Там Желток спускал карманные деньги, которые давал ничего не подозревающий отец — судья и мать — владелица расположенного на этой же улице ресторана. Потом Желтка разоблачили. Он даже полежал в клинике, откуда вышел и снова стал колоться. Однако материальная помощь родителей прекратилась. В конце концов Желток оказался у Вени в долговой яме и перестал туда ходить. Но призрак этого сухощавого, косматого парня продолжал его повсюду преследовать. Желток знал, даже был уверен, они непременно пересекутся. И вот этот день, вернее, ночь настала. Веня подсел к ним вместо Хирурга и сейчас едет с ним в одной машине. «Как он узнал, где меня искать?!» — вжавшись спиной в дверцу, ужаснулся Желток. В этот момент силуэт Вени вдруг выхватило светом рекламы, и он стал сначала зеленым, потом красным.

— У-уу! — не удержался Желток.

— Что с тобой? — голосом Хирурга спросил Веня.

— Я все помню, — прошептал Желток. — Скоро отдам…

— Не тупи! — оглянулся на него Талый. — Нам сейчас никак нельзя ментам светиться.

— У тебя что, крыша поехала? — Веня схватил его за плечо и тряхнул.

Мечущиеся по салону огни сгруппировались на нем, и он вновь превратился в Хирурга.

Только тут до Желтка дошло, что от него требуется:

— Да, да, сейчас…

Он нащупал слева от себя застежку ремня безопасности и потянул. Потом долго пытался вставить ее в замок. Руки тряслись, градом катившийся по лбу пот разъедал глаза.

— Чего ты возишься? — разозлился Хирург.

Машина встала на светофоре. В это время за спиной, из багажника, раздался стук.

— Ожил, сука! — процедил сквозь зубы Хирург. — Надо было ему ноги связать.

— Сам торопил, — буркнул из-за руля Цыпа, трогая машину с места.

— На дорогу смотри, — озлобился Хирург.

— Давай встанем да успокоим, — предложил Талый. — На улицах никого.

— Как по закону подлости, ППС поедет мимо, — цокнул языком Хирург.

— А если на выезде остановят и он там снова начнет долбить? — привел новый аргумент Талый.

В это время Селигер двинул в крышку багажника сильнее.

— Ну, так как? — Цыпа сбавил скорость.

— Давай ищи место, — согласился Хирург. — Талый, веревка есть?

— Целый моток скотча, — Талый открыл вещевой ящик и взял рулон.

— Еще лучше.

Цыпа включил правый поворот и прижался к бордюру.

— Пошли, — скомандовал Хирург.

Желток отпустил застежку ремня безопасности, которую так и не смог вставить в замок, и тоже вышел.

Не обращая на него внимания, Хирург открыл багажник и посторонился, уступая место Талому. Однако едва тот наклонился над Селигером, как тут же получил в грудь ногой. Удар был не сильный, но неожиданный. Еще бы, нужно постараться, чтобы из положения, в котором находился Селигер, умудриться изобразить нечто подобное. Талый отпрянул так, что потерял равновесие и полетел на спину. Раздался звук упавшего на асфальт тела и стук.