Альберт Байкалов - Битва на кончике иглы

Желток уставился на неподвижно лежащего Талого. Ударившись затылком, он потерял сознание, а может, и вовсе расшибся насмерть.

На какое-то время воцарилась тишина. Хирург, открыв рот, смотрел на лежащего и не подающего признаков жизни подельника. В это время под головой Талого стала увеличиваться в размерах лужа крови. В свете фонарей она казалась черной. Неожиданно Хирург повернул перекошенное лицо к Желтку:

— Чего рот раззявил? Тащи его в машину!

В этот момент из багажника показалась голова Селигера.

— Сука! — прошипел Хирург и стал с исступлением бить его кулаком в голову. Методично, словно робот, он наносил удары в ухо, висок, основание челюсти. Пару раз рука попадала в плечо. Сначала Селигер вскрикивал, ударяясь головой о крышку багажника, потом стал заваливаться назад.

Почувствовав неладное, выбрался из-за руля Цыпа.

В это время Желток подбежал к Талому, наклонился и попытался поднять его. Однако даже оторвать от асфальта не смог.

— Уйди! — Цыпа грубо оттолкнул его в сторону и схватил Талого под мышки.

По шоссе пронеслись один за другим два автомобиля.

Мелко переступая ногами, Цыпа развернул Талого головой к машине. На асфальте остался нарисованный кровью полукруг.

— Он живой? — спросил, тяжело дыша, Хирург.

— Не знаю, — прокряхтел тот, затаскивая Талого за машину.

— У него скотч был, — спохватился Хирург.

— Нету, — выдавил из себя Цыпа и, прислонив Талого спиной к колесу, открыл дверцу.

— Ищи скотч! — процедил сквозь зубы Хирург.

— Дай Талого спрячу! — взмолился Цыпа.

— Я не тебе, — Хирург присел на корточки и заглянул под машину.

Желток поднял лежащий у бордюра рулон и протянул Хирургу. Вырвав его из рук Желтка, Хирург склонился над багажником. Послышался треск отрываемой ленты. В это время машину стало раскачивать. Это Цыпа пытался втолкнуть дружка на заднее сиденье. Но Талый упорно заваливался то вправо, то влево.

— Желток, сука, чего смотришь? — взорвался Цыпа. — Залазь в салон и тяни его!

Желток бросился выполнять приказ. Однако из-за слабости в ногах и головокружения он медленнее, чем хотел, дошел до машины, забрался внутрь и на четвереньках подполз по сиденью к противоположной дверце.

— Быстрее можешь? — торопил Цыпа.

Желток опустил вниз руку и схватил Талого за отворот.

— Тяни! — прокряхтел Цыпа и, обхватив Талого за пояс, попытался поднять его. Однако пальцы Желтка, не державшие на протяжении года ничего тяжелее шприца, разжались. Цыпа в одиночку не сумел удержать Талого, и тот снова рухнул на асфальт.

— Ну, ты чего?! — брызгая в лицо слюной, зло заговорил Цыпа. — Без дозы останешься!

Желток поставил левую ногу на пол, снова наклонился. Нащупав воротник куртки Талого, потянул вверх. Хлопнула крышка багажника, и рядом с Цыпой возник Хирург. Он быстро присел, схватил Талого за ноги, и вдвоем с Цыпой они впихнули его в салон, при этом вытолкнув из него Желтка.

— Как он меня задрал! — выпрямляясь, прохрипел Цыпа.

Боясь вконец разозлить своих благодетелей, Желток попытался снова забраться в машину. Но на сиденье лежал Талый. Хируг подогнул ему ноги и закрыл дверцу.

— А мне что делать? — Желток выпрямился.

— Клади его голову себе на колени, — распорядился Хирург, усаживаясь на место Талого.

— Черт, надо что-то подложить! — спохватился Цыпа. — Сейчас все кровью уделает!

— Все, едем! — взорвался Хирург. — Все равно машину бросать придется…

Опричник некоторое время разглядывал преградивших путь журналистов, словно размышляя, как с ними поступить. Они стояли небольшой кучкой, направив немного в стороны объективы видеокамер и сжимая в руках микрофоны. В глазах затаенный страх и любопытство. Один, с растрепанной шевелюрой и худой шеей, снимал на небольшую камеру со ступеней крыльца группу поддержки из числа пенсионеров и общественников. С самого начала избирательной кампании эти люди приходили сюда рано утром, разворачивали плакаты и начинали митинг. Не были для них помехой дождь или палящее солнце. Они реально считали Опричника спасителем России. Никто из них не сомневался в его честности, открытости, принципиальной жизненной позиции и таланте руководителя. Для Опричника не было секретом, что некоторые отожествляют его с неким божеством. Еще бы, сколько среди этой серой массы тех, чьих родственников он вытащил из наркотического ада? За то время, как город услышал имя Райнеса Игоря Михайловича, в разы упала преступность, практически исчезли подпольные казино, салоны интимных услуг… Только дай он команду своим избирателям, намекни взглядом, движением, и они растерзают эту кучку информационных провокаторов в клочья. Останутся на ступеньках фонда лишь разбитые детали видеокамер, шнуры от микрофонов и раздавленные стекла очков…

— Игорь Михайлович, — журналистка «Северного ветра» оглянулась на оператора и протянула к Опричнику микрофон. Сделала она это нерешительно, словно боясь, что его отхватят вместе с рукой. — Пару слов… Пожалуйста.

Опричник размышлял. Он не боялся неудобных вопросов. Они все предсказуемы и давно известны. Однако неделю назад один из центральных телеканалов запустил ролик, в котором запечатлен разговор криминальных авторитетов, прибывших в Лесогорск, по поводу его выдвижения. Там обсуждалось, как делить бюджет города после назначения Опричника на должность. С другой стороны, журналюг сегодня много, чтобы отказать. Тогда шума будет не избежать. Ведь он уже неделю бегает от этой братии.

— Пройдемте, — наконец решился Опричник, указав рукой на двери.

Не ожидая такого жеста, некоторое время представители СМИ находились в оцепенении. Как же, сам Райнес, человек, беспардонно расшвыривающий в стороны репортеров самых именитых столичных каналов, соблаговолил пригласить их в свои апартаменты! А быть может, здесь кроется какой-то подвох? Что, если в вестибюле парочка голодных медведей? С него станет!

Опричник посмотрел на Пятака, замершего в ожидании его команды:

— Проводи гостей в зал для совещаний.

Войдя в кабинет, Опричник открыл шкаф, глянул на свое отражение в закрепленном на дверце зеркальце, провел по коротко стриженным, с легкой проседью волосам ладонью. Вполне презентабельный вид. Умный и немного строгий взгляд, прямой нос, волевой подбородок. Мужчины в нем видели в доску своего парня, женщины мачо…

Опричник снял ветровку, повесил на плечики, достал серый пиджак, который надел поверх черного цвета футболки.

Когда он вошел в конференц-зал, журналисты уже устроились. Один оператор установил на треноге камеру, второй свою держал на плече. За длинным столом, заняв места ближе к расположенному к входу торцу, расположились журналисты.