Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком

Березин хмыкнул.

– Договаривайте. Вы не сказали о самом Ли.

– Постарайтесь додумать сами, – раздельно произнес журналист. – Тем более что это вам на руку.

Когда Валентин Авдеев снимал на пленку торговца марками в кровати его любовницы, Хлопков входил в квартиру журналиста. Это было шесть дней назад.

– Честно говоря, я не ожидал тебя увидеть , – сказал хозяин, пропуская детектива в гостиную.

– Откровенность за откровенность: я сам не ожидал. Поговорим начистоту, хорошо?

Хозяин пожал плечами и коротко ответил:

– Давай.

Хлопков подошел к дивану:

– Илью убили здесь?

Павел долгое время оставался неподвижен. Потом он достал из бара фужеры и бутылку «Мартини».

– Илья очень любил это вино. Извини, Саша, я сейчас.

Мельник ушел в ванную комнату и вернулся ровно через минуту. В руках он держал стакан с водой.

– Хочешь взглянуть?

– Было бы любопытно. – Детектив с интересом вгляделся в пару легких контактных линз на дне стакана. Они походили на лепестки цветка, но на них был виден черный зрачок, молочная белизна с красными прожилками. – Ты что-нибудь видишь через них?

– Не совсем четко. Читать, к примеру, не могу. Мне их сделал знакомый протезист, который на протяжении долгих лет делал протезы Илье. Они ж недолговечны. – Мельник помолчал. И, избегая взгляда детектива, спросил: – Скажи, Саша, а ты давно знаешь об этом?

Журналист не увидел самодовольной улыбки на лице детектива, только губы едва дрогнули в горькой усмешке.

– Практически с первого дня, – сказал Хлопков, пригубив вино. – Когда читал якобы спрятанные Павлом материалы этого дела. Меня сразу насторожил объем оставленной информации и подробности. Вырезка из газеты представляла дело прямо-таки в глобальном масштабе. Излучатель Брауна, космическая платформа прямого отношения к Ли не имеют, но это шаг, который сделан в области термических состояний. Для меня эта статья стала underline [2]: прогресс в этой области в общем и индивидуальный прогресс Алберта Ли. Их соединения нельзя допустить. Ведь именно это ты хотел подчеркнуть статьей об излучателе Брауна?

– Да.

– К тому же я стопроцентно угадал издание, в котором был опубликован материал об исследованиях терминальных состояний. Я взял все номера «Комсомолки» за последний месяц и через двадцать минут нашел эту газету – от 15 мая сего года. То есть Павел никак не мог приобщить ее к остальным материалам, потому что к тому времени был уже мертв. Слепой Илья тем более не мог этого сделать. Я стал более внимательно приглядываться к тебе, хотя для меня и так было ясно, что ты – Павел.

– И ты сразу сказал об этом своим коллегам?

– В первый же день.

– А я даже не догадывался…

Детектив улыбнулся и продолжил:

– Я был абсолютно уверен, что статья вышла не раньше 29 апреля, когда в твоей квартире прозвучало два выстрела. Если бы не эта уверенность, я бы не беспокоил себя. Еще в день обыска я обратил внимание, как неаккуратно вырезана статья – ножницы почти отсекли вторую колонку. Почему? – спросил я себя. Ведь для Павла заметка была важной, он собирал обширный материал, скрупулезно записывал каждую мелочь. И вдруг – такая небрежность! Статья и так небольшая, и вот ее укорачивают. Я перевернул вырезку. И тут же нашел ответ. Я уверен, что вначале ты вырезал всю статью целиком. А потом…

– Да, ты совершенно прав, Саша. Я машинально перевернул заметку и на другой стороне увидел…

– Дай я продолжу, – с улыбкой попросил Хлопков. – Все-таки я детектив. Ты увидел карту Гидрометцентра и ниже ее – подзаголовок: «Прогноз погоды на 15 – 16 мая». Но тебе необходимо было присовокупить эту информацию к остальному материалу, поэтому ты обрезал статью, отсекая дату. Но главная мысль, вернее, направление статьи, осталась.

– Абсолютно верно. Такое чувство, что ты подглядывал за мной.

– Подглядывать – основная часть моей профессии, – пошутил детектив. – Но, как сказал Валентин, слежка за неверными супругами – это не все, что мы умеем.

Мельник выпил вино и снова наполнил бокал.

– Хочешь, я расскажу, что произошло после того, как я нашел брата мертвым? Илью убили спящим. Он почти всегда спал на животе. Я начал приходить в себя спустя, наверное, два-три часа. Ты не представляешь, что со мной творилось. Меня охватило какое-то буйство, как одержимый я метался по комнате… Спустя какое-то время я понял, что мне необходимо закончить это дело. В голове всплыли слова Яна Гудмана: «…ваша генетическая (с братом) общность – это сходные морщины, абсолютно идентичные рисунки линий на ладонях, иногда на пальцах и даже разрушение одних и тех же зубов». Раны Ильи были страшными, лицо практически отсутствовало, на подушке кровавое месиво…

Мельник сжал руками голову и с минуту молчал.

– Но это был выход, – продолжил он, – хотя очень непростой и тяжелый для меня. Если бы на звероферме узнали, что убили не меня, а моего брата, они рано или поздно добрались бы до меня. Я мешал не только им, но и мэру, судье, Березину. Я позвонил Ирине, она отвезла меня в Серпухов, где жил Илья. Я был в его одежде, а в кармане… его протезы. Светлана видела их однажды. Я забрал протезы, и с того мгновения убитый на диване человек стал Павлом Мельником.

– Представляю, как тебе было нелегко, – покачал головой Хлопков.

– Невообразимо трудно, Саша… В Серпухове я обратился к Гарееву, протезисту. Кроме Ирины, он был единственным человеком, кто знал обо всем. У него действительно золотые руки. Буквально через сутки он принес мне вот эти линзы. В Климов я вернулся уже как Илья Мельник. Но я снова был один. Я перебрал множество вариантов и решил обратиться в маленькое сыскное бюро. Мне повезло, я встретил порядочных людей и сумел расположить их к себе. Я понимаю, это не очень красиво.

– Все нормально, – кивнул Хлопков.

– Да нет, я подвергал вас риску.

Павел подошел к столу и снял с него газету. Под ней оказался разобранный газовый пистолет, пузырек с маслом, салфетки.

– Я рассверлил ствол под боевые патроны. Я пристрелю таджика, пристрелю Карла Хейфеца. Чего бы мне это ни стоило. Им не жить, клянусь!

– У меня есть другое предложение, – сказал детектив. – Давай доведем это дело до конца. Ей-богу, это искреннее желание.

Карл Хейфец сидел на заднем сиденье серебристого «Мерседеса». По обе стороны от него – телохранители Наркиса Бакерия. На переднем сиденье расположился сам Наркис.

Хейфеца везут к боссу. Старик Двали отчего-то питал симпатию к Карлу. Вот и сейчас он решил напоследок поговорить с ним. Наркис так и сказал: напоследок.

– Наркис, клянусь, я тут ни при чем. Это недоразумение. Меня подставили.

Бакерия полуобернулся.