Лев Пучков - Мёртвый город

Но в целом все устроились неплохо. Провиант и солярку для горелок взяли, готовить есть на чём. Нинель, оказывается, подбросил Коля-тракторист, они привезли запас дров и мешок муки, а Андрей Фёдорович, растроганный мучными дарами, угостил «новосёлов» постным маслом. Единственное неудобство – не успели печки оборудовать, так что топить пришлось «по-чёрному», и в обеих квартирах вовсю навоняли дымом и беспощадно закоптили потолки. Но Боже мой, какие это мелочи по сравнению с голодной смертью, пулями «курков» и дружинников и перспективой висеть в петле на центральной площади!

– Вот это ты здорово переехал на «нелегал». – Стёпа от такой конспирации слегка обалдел. – Тихо, незаметно и совершенно тайно.

Да я и сам не ожидал. Иван – широкой души человечище, если уж прятаться от сильных мира сего, так сразу всем табором.

Нинель быстренько облобызалась со мной, даже не спросив, где это меня носило весь день, и с ходу взялась за нашего раненого. А Иван тем временем пригласил нас отпить чайку и побеседовать за жизнь.

Пили чай с блинами, слушали Ивана.

Нет, как-то смазано получилось, никакой торжественности, а ведь это же такое важное событие!

Итак, мы ели блины.

Понимаете, да? Пусть и совсем постные – вода, соль, мука… Но из-за этой муки уложили целую толпу народа. И теперь, как выяснилось, из-за этой муки и произошло великое переселение, а вовсе не из-за моих злоключений.

Галина, жена Ивана, экономно мазала сковороду смоченной в постном масле ваткой, заливала половником мучную болтушку и тут же мазала вторую сковороду, готовила сразу на двух горелках. Божественный запах выпечки забивал солярную вонь, а мы все заворожённо наблюдали за аппетитным действом, в том числе и Стёпа с Юрой, которые всего лишь три дня назад питались, как и прочие нормальные люди, в таком далёком и сказочно прекрасном Цивилизованном Мире, где есть газ, свет, тепло, горячая вода и прочие прелести, недоступные жителям Города.

Чай был не особо крепкий, но ароматный, с мелиссой, по-моему, плюс яблочное варенье в двух интерпретациях, дольками и повидлом.

В общем, это было просто какое-то божественное пиршество.

На кухню постоянно заглядывали дети и спрашивали, когда их позовут пить чай. Очень скоро Галине это надоело, она прикрикнула на детвору, закрыла дверь и завязала ручку полотенцем.

– Да их сегодня уже раз пять блинами кормили, – пояснила она, предваряя возможные упрёки. – Вот же ненасытные галчата, с непривычки ведь колом всё встанет…

Итак, пили чай с блинами, слушали Ивана.

Спозаранку в Дом Инвалидов нагрянули дружинники, аж впятером, и стали наперебой задавать неприятные вопросы. Всё-таки наводка на хлебозавод прошла непрозрачно и отчасти криво, иначе не нагрянули бы. А по-другому в принципе и быть не могло, тут ведь все свои, распутать клубок нетрудно.

Иван, однако, товарищ опытный и житейски мудрый, и язык подвешен как надо, так что от всего отболтался в два счёта.

Дружинники ушли, но, как видно, были у них сомнения, поэтому неподалёку от Дома Инвалидов они оставили НП (наблюдательный пост). То есть объявлений на столбах не развешивали – «Внимание, здесь НП ДНД!», но кто-то там у них жил в соседнем доме, то ли друг, то ли родственник, так что трое туда зашли и остались, а двое отправились в комендатуру.

Поэтому, собственно, нас вовремя и не поменяли. Дом, где НП, стоит так неловко, что из него видны практически все подступы к Дому Инвалидов. Даже высадить кого-нибудь из окна с тыла не получится, мёртвая зона минимальная, и из неё через сотню метров всё равно придётся выйти.

Время идёт, Иван нервничает: есть у него соображение, что мы там, «на муке», тоже нервничаем и недоумеваем. И неизбежен тот момент, когда кто-то из нас, не дождавшись смены, пойдёт наводить справки.

Но это в общем-то не беда, карантин на Дом Инвалидов не накладывали, прийти в гости может кто угодно…

Но есть у Ивана ещё одно соображение, что кто-то из нас может не просто прийти в гости, а… прихватить с собой пару кило муки. А то и не пару.

Я, например, и десять кило утащу, если в рюкзачок уложить. В былые времена, бывало, и по тридцать за спиной таскал на дневном маршруте, и ничего. Сейчас, конечно, от недокорма ослаб, но десять кило унести не проблема.

Очень даже резонное предположение, прямого запрета не было, сказали, что сменщики приедут и всё доведут, так почему бы и нет? Тут вполне паритетные вариации намечаются, пятьдесят на пятьдесят (либо возьмёт, либо нет, в общем, как шлея под хвост ляжет, – я, кстати, не взял только потому, что лень было схрон ворочать, если бы сразу с Колей догадались мешок отложить, непременно бы отсыпал!).

А дальше нетрудно представить, что будет, ежели вдруг кому из дружинников втемяшится остановить меня на подступах к Дому Инвалидов и проверить тот рюкзачок.

Это гарантированно всем крышка.

В итоге мучимый такими мыслями Иван принял простое решение: отправил Дениса с парой ребятишек сторожить у трансформатора. Возвращаться с окраины будут с той стороны, по любому придётся проходить мимо будки, так что предупредят, чтобы муку, если есть, занесли к нам домой.

Однако тут приключился неожиданный казус.

За взрослыми мужиками скорее всего дружинники наладились бы следить, чтобы выяснить, куда они пойдут, а вот с детишками церемониться не стали: выскочили, схватили за шкирку и поволокли к себе в подъезд. Дети орут, упираются, Денис стал драться, кто-то ему оплеуху отвесил…

Это была большая ошибка, как обычно говорят в разных импортных фильмах. Иван с мужиками, естественно, выбежали и сцепились с дружинниками. Честной драки не получилось, дружинники хотели стрелять, а у наших были с собой ножи (без железяки в валенке нынче никто из дома не выходит, время такое).

В итоге зарезали троих дружинников насмерть.

На виду у всего квартала.

Думаю, не надо объяснять, какие тут возникают перспективы.

Иван и минуты не колебался, собрал бегом весь свой табор и удрал. И моих прихватил: начнут разбираться, быстро выяснят, что я с ним в связке, и непременно будут мстить.

Вот, собственно, и вся подоплёка. Я-то думал, это из-за меня тут приключился такой массовый исход. А Иван, оказывается, даже не в курсе, что я успел побывать в плену и потом совместно со своими коллегами поставил на уши комендатуру Октябрьского района. У них тут свои, сугубо мучные проблемы.

– Так… И как теперь?

– Ну… переночуем, дальше видно будет. Завтра с ранья надо будет место для базы искать. Здесь долго оставаться нельзя, день-два, и все будут знать про «переселенцев». А люди от голода совсем совесть потеряли, за банку тушняка сдадут.

– Есть какие-то варианты, наметки?