Павел Захаров - Общий враг

– Эй, Реяс…

– Чего?

– Сегодня был хороший день.

– Точно.

– Ну что, поехали? – Павел быстро забрался в уже знакомый салон «Буффало» и хлопнул ладонью по соседнему креслу. – Вперед! Нас ждут великие дела!

– Вот только забраться бы… – Леонид поднимался по лесенке и кряхтел, подтягиваясь на поручнях одной рукой – во второй он держал камеру. За спиной болтался рюкзак.

Павел не бросил товарища, борющегося с силой тяжести. Ухватив оператора за лямку рюкзака, он практически втянул его внутрь броневика.

– Уф… Спасибо.

– Не стоит благодарности. Это моя работа!

– После такого обеда самое время устроить тихий час…

– Точно. Или два… Но боюсь, что нас не поймут, мой сытый друг. Только не вздумай цыкать зубом! Можно только сыто отдуваться.

– Ну что, мальчики, вы готовы? – в салоне появилась Надя.

– Всегда…

– …готовы, – в один голос ответили «мальчики».

– Ну и ладушки. Идем по графику. Сейчас… два часа дня. Андрей сказал, что если все будет хорошо, через час доберемся до места.

– Вот это вот «если» меня всегда смущало, – заметил Леонид.

– Ну так мы где, Леня? На войне, – хлопнул его по колену Павел, – а на войне, знаешь как…

– На войне как на войне.

– Что об этом сказал бы… э-э-э… Цицерон?

Оператор на секунду задумался, а потом торжественно продекламировал:

– In rebus bellicis maxime dominatur fortuna!

– И что это значит? – спросила Курочкина.

– «В делах военных наибольшую силу приобретает случайность»…

– Ну вот видишь, сам же все знаешь! О, поехали…

Броневик заурчал дизелем и двинулся к воротам базы, следом за двумя «Хаммерами», маневрируя меж бесконечных ангаров и бесчисленных контейнеров, поставленных друг на дружку. За окнами медленно проплывала техника. Десятки цистерн, грузовиков, инженерных машин. Большое впечатление произвели пять танков, стоявших в плотном строю. Рядом с ними трудяги-«Хаммеры» выглядели недомерками.

– Шикарная у них столовая, да? Огромная такая… И еды столько, что глаза разбегаются. Я поняла, что жутко проголодалась только в тот момент, когда туда зашла! Интересно, у них на всех их базах так? Это сколько же они тратят на все это… Я как-то слышала историю про американцев, что солдаты отказались выходить на службу из-за того, что у них кончилось фисташковое мороженое! Представляете? Ну ведь чушь же, да?

– Конечно чушь, – Павел махнул рукой, – не может быть такого! Кто вообще это придумал, что…

– Ну да, я и говорю! – Курочкина перебила собеседника. – Глядя на это гастрономическое великолепие, я поняла, что у американской армии фисташковое мороженое не может закончиться!

– А… Ну да… Это тоже верно… – кивнул Павел.

Надя была на удивление разговорчива и благодушна. Видимо, сказывался тот факт, что ею и ее группой никто не командовал.

– О да… – Леонид закатил глаза, – когда зашли, я прямо обалдел. Стадион! Натуральный стадион! И как там прохладно было… Я не хотел уходить.

– Конечно… Объемы поставок, конечно, потрясают. На базе размещено… Сколько… Две? Три тысячи человек? Все здоровые, розовые, волосатые мужики. И все хотят кушать.

– Женщины там тоже были, – с некоторой ноткой язвительности заметила девушка.

– Ну да, это я в глобальном, так сказать, смысле. Женщины, конечно, тоже. Здоровые, розовые и…

– Ну, все, – Леонид глядел в окошко, – ворота. Я расчехляюсь.

– Давай, сделай материала на перебивки.

Оператор достал и включил камеру. Двое бойцов, сопровождающих группу, машинально помахали в объектив. Один из них пересел к заднему окну, чтобы следить за тем, что происходит «за спиной» колонны. Сержант Портнов, ответственный за репортеров, ехал в головной машине.

Когда до шлагбаума, отделяющего территорию базы от «агрессивной внешней среды» осталось метров пять, броневик резко качнуло и он встал. Затем начал сдавать обратно.

– Почему мы встали? – Надя закрутила головой, пытаясь понять причину задержки.

Солдат, сидящий в начале салона и смотревший вперед, задал короткий вопрос по рации. Через секунду ему ответили и он стал что-то быстро объяснять пассажирам, но его комментарии уже не потребовались – ответ был за окном. На территорию ФОБ въезжал конвой.

– Твою мать… – только и смог сказать Павел.

Первыми проехали два «Хаммера», стекла которых, включая и лобовое, были расколоты. Борта испещрены мелкими оспинами от пуль и осколков. Ясно, что машины попали в серьезную переделку. Вдоль всего правого борта первого броневика шел черный след – будто машину лизнул огромный язык пламени. Переднее крыло – расколото. Фара отсутствовала. Камуфляжная сетка с пулеметной аппарели сорвана – болтался только ее кусок. Второй «Хаммер» выглядел не лучше – он ехал на трех колесах. Заднее правое было на месте, но его перекосило и заклинило взрывом – короткие ошметки резины рисовали на дороге черные следы. Но самый удручающий вид имел броневик, безжизненно лежащий на прицепе трейлера. Край брезента, которым был укрыт остов автомобиля, отцепился, и все могли увидеть, что сотворил с броневиком мощный фугас… Развороченный в передней части кузов, отсутствующие колеса, вспученные, поднятые в разные стороны толстые листы обшивки. Разорванные трубки, хаотичные пучки проводов… Было видно, что двигатель у машины отсутствовал. Салон, точнее, то, что от него осталось, представлял собой черную дыру. Видимо, после подрыва возник пожар, с которым система пожаротушения не смогла справиться… На обшивке приоткрытой задней двери, скорее всего заклинившей в этом положении, была заметна большая грязно-бурая клякса.

Павел похолодел, моментально представив себе, что это было.

– Мамочки… – только и смогла вымолвить Надя, шокированная видом уничтоженного броневика, – они что, все… погибли, да?

Колонна проехала, Леонид опустил камеру.

– Ф-ф-ф-ф-у-у-у-у… – шумно выдохнул Павел, – …ну… нет… Не все, я надеюсь. Очень надеюсь.

Он посмотрел на солдат, которые тоже были под большим впечатлением от увиденного. Их эмоциональный диалог состоял из одного слова «fuck» и производных от него.

– Эй, парни… – Павел протянул руку и показал на микрофон рации, – могу я поговорить… м-м-м… э-э-э… с сержантом Портновым?

Солдат запросил разрешения у командира. Разрешение было получено, и боец протянул микрофон, показав пальцем, куда нажимать во время речи.

– Андрей… То есть… Сержант… Это Павел. Вопрос: эти разбитые машины – это откуда?

– Я тебя понял, – раздался из динамика голос Портнова, – это другие машины.

– Спасибо, сержант. Конец связи.

«Буффало» тронулся с места и выехал на улицу. В салоне висело тягостное молчание.

За следующие несколько минут колонна из трех машин миновала три блокпоста иракской полиции. Вокруг своей жизнью жил город, старательно не замечающий идущей войны. За окнами потянулись уже знакомые пейзажи – многоэтажные дома центра Багдада с яркими вывесками и шум стихийных рынков сменили двух– и одноэтажные строения с окнами, закрытыми полиэтиленом и фанерой, ржавые ворота, сточные канавы и горы отходов с копающимися в них детьми и домашними животными. Пассажиры изредка натыкались на взгляды местных жителей, которые следили за проезжающим мимо конвоем из-за заборов или из проемов приоткрытых дверей. Вякий раз, когда Надя встречалась глазами с кем-нибудь из местных, она внутренне сжималась. Надя старалась убедить себя, что вот за этим забором не спрятался боевик с гранатометом, а вот там, за искореженным корпусом какой-то машины не ждет человек с бутылкой с зажигательной смесью. Тот факт, что их там действительно не было, успокаивал слабо – впереди было еще много заборов, поворотов, заброшенных домов, остовов машин… И еще она поняла, что была бы спокойней, если бы рядом сидел Сергей. Он, конечно, невозможный хам, считает ее глупой и даже сумасшедшей, раз она поехала сюда, но… А что «но»… Действительно, зачем я сюда поехала? Сидела бы себе дома… Так нет же…