Павел Захаров - Общий враг

Думать было некогда. Сергей дернул ручку и выпрыгнул из салона. Он тут же присел на колено и сделал несколько коротких очередей, стараясь накрыть как можно больший по ширине сектор. После этого он бросился на землю и, немилосердно проехавшись лицом по гравию, заполз под брюхо джипа. Тот уже оседал на спущенных шинах и оставаться под его днищем Бойченко не собирался. Оттолкнувшись ногами, он выполз с другой стороны и наткнулся на Надю. Она сидела, прижавшись спиной к стене и мешкам с песком, закрывая каску руками.

– Почему не внутри? – гаркнул Сергей, одной рукой отрывая журналистку от земли. За спиной опомнились и открыли огонь. Широкие бока автомобиля приняли на себя чертову уйму пуль. Некоторые рикошетили от земли, поднимая фонтанчики пыли и песка, некоторые врезались в стену над головой, оставляя оспины на толстой и невозмутимой стене бункера. Лицо и руки секла мелкая бетонная крошка, но Бойченко этого не замечал. Закрыв собой девушку, Сергей, не целясь, выпустил последние пули в сторону иракцев.

– Не стрелять! Не стрелять! – с таким воплем он ворвался в дверной проем, таща за собой Курочкину, ничего уже не соображающую в этом грохочущем хаосе. – Мы русские журналисты!

Через секунду Сергей позволил себе выдохнуть, потому как был уверен в том, что бойцы, ждущие прорыва боевиков, накроют огнем любого, появившегося в зоне видимости. Или неожиданное появление белого внедорожника, удачно закрывшего собой шлюз, застало врасплох державших оборону американских солдат, или же бойцы поняли, что именно так и должны выглядеть русские журналисты… Это было неважно. Главное, что в сторону ввалившегося в бункер здоровяка с безумными глазами, в бронежилете, с полуобморочной девушкой в одной руке и дымящимся автоматом в другой, не было сделано ни одного выстрела.

– С вами все порядке, мисс? – Майкман склонился над Надей.

Та сидела на полу, зажмурившись и зажав ладонями уши.

– Мамочки… Мамочки… – шептала она не переставая.

– Надя, ты не ранена? – Сергей потряс ее за плечо.

– Пусть ее посмотрит медик… Где Грин?

– Не стоит. С ней все в порядке. Просто это реакция на происходящее.

– То, что вы сделали, господин Бойченко, было очень смело…

– У меня не было выбора и… просто нам повезло, капитан.

– Вы не похожи на обычного консульского работника…

Последнюю реплику Бойченко оставил без ответа.

– Помогите принять раненного! – раздался голос санитара.

Он стоял на верхних ступенях лестницы, ведущей к люку на крыше.

Ближе всех оказался Родион, на помощь которому пришел Павел. Вдвоем они поднялись на площадку. Ховард, поддерживаемый медиком, опустил в проем люка ноги. Сверху, за лямки жилета, Ховарда держал санитар. Братья подхватили пострадавшего и аккуратно помогли тому спуститься на площадку. Ховард был страшно бледен. Другие бойцы ждали внизу и сразу же уложили пулеметчика на одну из лежанок. Спустившийся следом санитар сразу же принялся колдовать над ним. Он соорудил капельницу, воткнул катетер в подключичную вену и вколол бойцу обезболивающее. Ховард был в сознании, но слабо реагировал на происходящее.

– Что скажешь? – самочувствием подчиненного поинтересовался капитан.

– С кровопотерей я справлюсь. Но рана серьезная, требуется эвакуация.

– Сейчас это невозможно…

– Если он не окажется в госпитале в течение ближайших двух часов, капитан, то потеряет руку.

– Ты не хуже меня знаешь ситуацию, Грин.

– Капитан… – к офицеру обратился Бойченко, – на два слова.

– Вы что-то хотите мне сообщить?

– Буду краток. Как вы оцениваете наше положение?

– Говоря «наше» вы имеете в виду…

– Всех нас, разумеется. У меня есть определенный опыт в подобных делах, сэр, поэтому я позволю себе предположить, что ситуация, мягко говоря, херовая.

Капитан на пару секунд задумался, решая, что он может сказать этому странному русскому.

– Вы все понимаете не хуже меня, Сергей. Вы военный?

– Майор. Бывший. Но это все лирика. Снаружи около тридцати человек, плюс не меньше десятка на ближайших крышах…

– Это вы успели заметить, пока сюда на машине?

– Я предлагаю свою помощь…

– Я догадался…

– Мне надо сходить на крышу, осмотреться.

– Ваш статус позволяет делать вам все, что заблагорассудится. Только учтите, ответственности за ваши действия и последствия, какими бы они ни были, я не несу. Но мне хотелось бы быть в курсе ваших планов… Настолько, насколько это возможно, конечно.

– Спасибо, капитан.

Сергей повернулся и сделал пару шагов к лестнице.

– Надя, ты как, нормально?

Журналистка уже вполне пришла в себя. Родион сунул ей в руки флягу с водой. Рядом с ним находились Леонид и Павел.

– Да, мальчики, спасибо… – девушка отхлебнула воды и закашлялась, поперхнувшись.

– Я все снял, – сообщил Леонид.

– Кхо… Кхо…рошо… Молодец. Продолжай в том же духе.

– Ну, я вижу, ты ожила, – рядом на корточки присел Сергей и взял Надю за руку.

Курочкина моментально обняла его за шею.

– Сереженька, спасибо… Сереженька, милый, спасибо… Что нам теперь делать?

– Хороший вопрос! – хмыкнул Павел.

– Надюша, я пойду на крышу поднимусь, посмотрю, что там и как. Снаружи. А потом мы подумаем, хорошо? – Бойченко говорил с Надей, как с ребенком. Та кивала, слушая его, но не отпускала, продолжала держать за руки.

– А… а я…

– А мы пойдем в дальнее помещение, где нам ничего слышно не будет, – ответил на ее вопрос Родион. – Пошли. Нам не надо тут находиться.

В подтверждение его слов в стену бункера ударила очередь и раздался громкий хлопок – нападающие попытались забросить в дверной проем гранату, но она взорвалась на улице, где-то рядом. Качнулся воздух, слегка заложило уши. С шорохом посыпалась штукатурка.

– Пошли, пошли! – тон Захарова стал командным. – Уходим отсюда!

Павел помог Наде подняться на ноги.

– Сергей, ты сейчас куда? – вопрос задал задержавшийся рядом оператор.

– Наверх. Надо жалом поводить, посмотреть, что да как… А что?

– Возьмешь?

Леонид протянул Бойченко камеру.

– Ты что, Леня, рехнулся?

– Сергей, ты и меня пойми. Меня наверх не пустят, а я сюда снимать приехал. И без кадров не уеду.

– А из меня какой оператор?

– Это очень простая камера…

– Не, Леня, у меня тут другая задача…

– Ну ты как, сделал рацию?

– Сейчас… – механик Тэд Викинз ерзал, скрючившись в три погибели, под рулевой колонкой, зубами обгрызал изоляцию проводов, – у меня только две руки!