Андрей Воронин - Спасатель. Жди меня, и я вернусь

Вода за кормой траулера забурлила, вздыбившись пенным буруном, суденышко замедлило ход и закачалось на волнах посреди бухты. Воробей отдал якорь, появившийся на мостике Стрельников издалека помахал Андрею рукой. Рокот судовой машины смолк; потом Андрей услышал, как, пару раз чихнув, завелся лодочный мотор, и вскоре надувная шлюпка, высоко задирая нос, по длинной дуге устремилась к берегу.

С ближней высотки бухта и береговая батарея были видны как на ладони. Слегка подрегулировав резкость, Шар снова посмотрел в бинокль. Резиновая лодка, осев так глубоко, что вода едва не перехлестывала через надувные борта, шла к стоящему на якоре траулеру. В бинокль было отлично видно подсохшее кровавое пятно у подножия ведущего на капитанский мостик траулера трапа, и, глядя на него, Шар озадаченно хмыкнул: вот так сопляк!

Лодка подошла к траулеру с кормы, и Воробей с помощью траловой лебедки один за другим поднял на борт три плоских, окрашенных в защитный цвет снарядных ящика. Даже издалека было видно, что он пребывает в состоянии лихорадочного возбуждения, и Шар его отлично понимал: он и сам с трудом держал себя в руках. Стрельников стоял поодаль и курил сигару, наблюдая за процессом. Вид его, как обычно, не выражал ничего, кроме спокойного, уверенного самодовольства. События вышедшие было, из-под контроля под влиянием некоторых неучтенных факторов, снова вернулись в рамки заранее разработанного плана, и его превосходительство наверняка считал это исключительно своей заслугой – как, впрочем, и всегда, если только дело не заканчивалось провалом, в котором обычно был виноват кто угодно, но только не товарищ генерал-лейтенант. Будь у Шара сейчас под рукой пристрелянная винтовка с хорошей оптикой, он разом посчитался бы с этим старым хромым козлом за все, отправив его на корм морской фауне, и сделал бы это с огромным удовольствием. Впрочем, отсутствие винтовки огорчало его не так сильно, как могло бы, поскольку он знал: всему свое время и час расплаты уже не за горами.

У него за спиной хрустнула ветка, посыпались потревоженные чьей-то ногой мелкие камешки.

– Нашел? – не отрываясь от бинокля, спросил Шар.

– Нашел, – ответил Кувалда. – Это здесь, рядом. Замаскировано так, что, если не знать наверняка, черта лысого догадаешься – камень и камень, тут таких навалом. Хорошо он тут окопался, этот робинзон хренов! Это ж надо быть такой тварью! Половину наших пацанов одним махом положил, да так, что и хоронить нечего…

– Хватит ныть, – сказал Шар. – Он за нас почти всю работу сделал. Сказал бы человеку спасибо…

– Скажу, – пообещал Кувалда. – Прицелюсь хорошенечко и вынесу благодарность с занесением в черепную коробку. Он и так чересчур зажился, этот козел. Это как смертники в американской тюрьме: бывает, посадят на электрический стул на следующий день после вынесения приговора, а бывает, десятилетиями люди казни дожидаются. Вот и этот так же: двадцать лет от своей пули бегал, под землей хоронился, а она его все равно нашла… Ну, чего они там?

– Разгрузились, – сказал Шар, глядя в бинокль. – Сейчас за новой партией пойдут.

В лодку, на корме которой, придерживая на коленях японскую винтовку, сидел Мартын, спустился Воробей. Журналист и мальчишка уже стояли на палубе, что-то обсуждая со Стрельниковым.

– Винтарем разжился, – хмыкнул Шар. – «Арисака», тип тридцать восемь. Вроде нашей трехлинейки, только полегче и калибр поменьше – всего шесть с половиной…

– Почему «тип тридцать восемь»? – не к месту проявил любознательность Кувалда. – Не может же быть, чтобы они эту берданку в тридцать восьмом году разработали!

– В девятьсот пятом, – зачехляя бинокль, просветил его Шар. – По их летосчислению в тридцать восьмом году эры Мэйдзи. Ох и тундра же ты, Геша!

– Опять ты гавкаешь, – вздохнул Кувалда. – Догавкаешься когда-нибудь, Санек. Отобью башку к едрене фене и скажу, что так и было.

– Руки коротки, – сказал Шар. – Да и что ты без меня делать-то станешь, убогий? На паперти побираться?

Лодка, волоча за собой пенные усы, направилась к берегу.

– Айда, – скомандовал Шар, – поглядим, чем мы можем помочь ребятам.

Они покинули укрытие и, пригибаясь, чтобы не заметили с траулера, пересекли открытый участок. Очутившись в небольшой ложбинке, Кувалда раздвинул кусты и легко, одной рукой, сдвинул в сторону казавшийся неподъемно тяжелым камень. Замаскированная под обломок скалы стальная дверь скользнула вбок по направляющим, открыв черное жерло узкого, круто уходящего вниз прохода.

– Видал? – сказал он с таким видом, словно собственноручно построил и проход, и подземный бункер, и даже остров. – Вот отожгли узкоглазые! Одно слово – фортификаторы!

– Сколько живу, столько поражаюсь богатству твоего словарного запаса, – насмешливо сказал Шар и, включив фонарь, первым начал спускаться по крутым узким ступенькам, что вели в недра безымянного острова.

– Что ж, друзья, – глядя вслед уходящей лодке, задумчиво произнес Стрельников, – кажется, наши приключения подошли к финалу. Скоро по домам. Вы довольны каникулами, Евгений? Полагаю, теперь у вас есть что рассказать сверстникам. Правда, они вам, скорее всего, не поверят.

– Факт, не поверят, – согласился Женька. – Чтобы поверили, придется совать им под нос слитки…

– А потом продолжать рассказ в другом месте и перед другой аудиторией, – закончил за него Стрельников. – Я давно заметил, что для своего возраста вы на удивление хорошо соображаете.

– Да ладно, – скромно отмахнулся от очередного комплимента Соколкин, – чего там… Даже если арестуют, вы меня отмажете. А вы действительно генерал-лейтенант?

– Ну, положим, да. А откуда такая информация?

– Да этот сказал… Ну, здоровый такой, кличка – Кувалда. Генерал-лейтенант в отставке, говорит…

– Все верно, – кивнул Стрельников.

– А чего генерал? – продолжал выпытывать Женька. – ФСБ? ГРУ? ФСК?

Лодка причалила к берегу, зудящий гул ее мотора смолк. Бойцы выволокли легкое суденышко на пляж и стали подниматься к береговой батарее, где их поджидал Ганин в своем японском мундире и лаптях из автомобильных покрышек, с карабином «Арисака» на плече и с саблей японского офицера на поясе. «Пора, – подумал Липский. – А то потом, когда вся теплая компания будет в сборе, сюрприза не получится».

Стрельников открыл рот с явным намерением выдать очередную пространную, обтекаемую тираду, смысл которой сводился к утверждению, что есть вопросы, на которые в приличном обществе отвечать не принято, потому что там, в приличном обществе, их просто не задают, но Андрей его опередил.

– МВД, – сказал он. – И не в отставке, а действующий, потому что такие ценные кадры редко уходят на покой даже по достижении предельного возраста. Ах да, чуть не забыл! Вы ведь еще и не Виктор Павлович. И даже не Стрельников. Верно, Георгий Романович?