Кирилл Казанцев - Отпуск с ворами

– Знаешь, кто это? – спросил Воронцов не оборачиваясь.

– Нет, – ответил Антон и сделал попытку подняться, чтобы взглянуть на фото вблизи.

– Сиди, сиди! Это мой отец. Он захватил самый конец войны, был полон азарта и желания совершать подвиги. Очень, как потом рассказывал, переживал, что этих подвигов на его долю не хватит, что гитлеровцев разобьют без него. А потом он стал преподавателем, увлекся историей, и в частности историей войны. Это очень хорошо, что он был человеком именно того поколения, потому что хорошо знал все события того времени и сам его дух. И послевоенный тоже, и даже капиталистический.

– Вы это к чему, Андрей Павлович?

– А? – Воронцов обернулся к Антону и внимательно посмотрел на него. – К чему? А знаешь ли ты, Антон, почему мы выиграли войну?

– Какую, чеченскую?

– Великую Отечественную! Потому что все были вместе! Ты сильно изменился, Копаев, за последнее время. Я вижу это. Раньше ты был, как пружина на боевом взводе. Я все боялся, что ты сорвешься или сломаешься. Теперь ты ожил, успокоился. Вижу, что ты кое-что переосмыслил, переродился. Очень я переживал, прости уж меня старика, из-за того, что ты выбрал стезю мстителя-одиночки. Ты никак не поймешь, что эффективнее работает команда, коллектив. Профессионализм, Антон, проявляется в том, чтобы раскрыть преступление, не выходя из кабинета. Образно, конечно, говорю. Не тебе судить, не тебе карать. Тебе определить факт причастности к совершенному преступлению, очертить круг подозреваемых, собрать доказательства. И только потом взять за руку и отвести в соответствующее место. Вот это все – прошлый век.

Антон повесил нос, но спорить с любимым педагогом посчитал делом бесперспективным. Проиграет педагог в этом споре, а ставить Воронцова в неудобное и щекотливое положение Антон не хотел. Он был просто убежден, что настоящий сыщик, настоящий борец должен уметь все и сам. Некогда тут рассуждать, собирать совещания. Тут нужно вариться в самой гуще событий, проникать к самым корням преступной группировки. Темпы не те в двадцать первом веке, это вам не двадцатый и не девятнадцатый сонные века.

– Надеюсь, что в тебе это с возрастом пройдет, – вдруг сказал Воронцов. – И учти, что не может везти до бесконечности. На одном везении далеко не уедешь.

Антону сделалось стыдно, как будто профессор прочитал его мысли. Уж он-то был убежден, что везение есть не случайность, хаотически выпавшая на долю индивидуума. Он был убежден, что везение есть проявление опыта, ума и огромной подготовительной работы. Вот тогда оно и приходит, на уже подготовленную почву.

А через четыре дня, когда нога перестала беспокоить, Антон вновь убедился, что везение его не оставляет. Он стоял с покупками у кассы в супермаркете, и у соседней кассы увидел ту самую женщину, которая подавала Глобусу воду для привязанного к столу Антона. Сомнений быть не могло: и то же движение подбородком, и привычка ежеминутно заправлять короткие волосы за правое ухо, и… Точно, три родинки на шее, протянувшиеся линией сверху вниз. Большая и две поменьше.

Антон не беспокоился, что его узнают, хотя и лежал тогда связанный под яркой лампой, и рассмотреть его могли все присутствующие в доме. Куртка на нем сейчас другая, брюки другие, под носом и на подбородке эспаньолка, очки с чуть затемненными простыми стеклами, расширители в ноздрях и под верхней губой. Теперь он решил без изменения внешности на улицу не выходить до конца этой истории. Увы, но по этой же причине ему придется пока отложить и встречи с Дашей.

Догнать женщину ему удалось уже возле автобусной остановки. Теперь оставалось проследить за ней до ее дома, придумать, как установить личность, а потом дело техники: связи, контакты, места, где бывает. Естественно, и ее прошлое. К большой радости Антона, женщина в автобус не села, а пошла дальше по улице. На зеленый сигнал светофора она быстро пересекла проезжую часть и свернула в улочку, которая, судя по табличке, именовалась Магнитным проездом.

Идя следом и стараясь не попасться незнакомке на глаза, Антон по привычке мысленно составлял ее словесный портрет. А заодно и психологический. Ни для кого не секрет, что характер и привычки накладывают порой неизгладимый отпечаток на внешность человека.

Эта личность не просто «себе на уме». Антон готов был бы поспорить, что у женщины темное прошлое, возможно, она сидела в колонии.

Вот и нужный дом, вот… Антон еле отскочил, потому что во двор въезжала «Газель» со строительными материалами. Двое мужиков обложили Антона матом, что не глядит по сторонам и что так он может попасть под машину. Пока Антон обходил грузовичок, женщина уже подошла ко второму подъезду и, прикоснувшись магнитным ключом к гнезду на замке, мгновенно скрылась за дверью с домофоном. Все, номера квартиры у Антона нет.

Он стал топтаться на месте и осматриваться по сторонам. Надо было что-то придумывать. Лучше всего, если прямо сейчас кто-то выйдет из подъезда. Тогда бы Антон успел догнать свой «объект» и увидеть, в какую квартиру женщина вошла. Все, не успевает. Да и не идет никто. Тихий двор равнодушно взирал на Антона сотнями освещенных и темных окон дома, сонными фарами притихших вдоль забора машин. Единственное, что можно было успеть сделать, – отбежать в сторону и попытаться увидеть через окна подъезда, на каком все же этаже женщина остановилась. Наверное, время было упущено и для этого. Антон постоял некоторое время, глядя на окна. Возможно, женщина поднялась не выше третьего этажа. Но и это не факт.

Что ж, и это результат. По крайней мере, теперь Антон знал, в каком доме и в каком подъезде живет эта женщина. Более того, он убедился, что это именно та, что подавала ему воду, что была в том бандитском доме в пригороде. Хорошая ниточка, и упускать ее никак нельзя. Слишком зловещая связь наблюдалась между безобидным Кирюшей и этими бандитами. А теперь на совести Антона была еще и Ирина. Не совсем, конечно, на его совести, потому что в своей судьбе она виновата сама, но все же он приложил руку к тому, что она попала теперь в беду. По крайней мере, Антон так считал.

Вечер – время спокойное, и можно было бы снять свой камуфляж. От расширителей в ноздрях и подкладки под верхней губой Антон уже устал. Да и под накладными усами чесалась губа. Однако для его целей лучше оставаться неузнанным. Мало ли!

Продолжая слоняться по двору, Антон все равно держался таких мест, где уличные фонари и свет окон плохо его освещали. Он перебирал в уме вариант за вариантом, как узнать, в какой квартире живет незнакомка. Например, дождаться жильца дома, который будет входить в подъезд, и спросить его про эту женщину, предварительно описав ее внешность. Повод? Ну, хотя бы такой: Антон увидел, как женщина обронила кошелек, попытался догнать ее, чтобы вернуть, а она успела войти в подъезд. Теоретически неплохо. Можно даже сходить в магазин и купить для этого дамский кошелек.