Михаил Нестеров - Вольные стрелки

«Водитель Харламова – Владимир Голиков. Непрерывный стаж работы на шефа – семь лет. Семейное положение – женат, имеет двух сыновей – четырнадцати и пяти лет. Во время визита Харламова в СКВР остается в машине, наружу не выходит. Зачастую исполняет обязанности телохранителя. Вооружен пистолетом Макарова.

Личный телохранитель Харламова – Игорь Востриков. Последние четыре месяца все реже появляется рядом с шефом. Его место занял Алексей Грошев. Отсюда следует, что личный телохранитель, предположительно, потерял свои позиции. Впрочем, существуют варианты».

Цыплаков не мог докладывать обо всем. Как свидетель на суде, он был обязан говорить только факты, а мог и оперировать чужими данными, начиная с Гриневского и заканчивая Костей Багдасаровым. И снова он неоправданно поставил боевого, можно сказать, товарища на последнее место, подсознательно видя его вместе с Шелковой Молью на ночной улице. Его больно ранило прикосновение их губ. Этот влажный и продолжительный поцелуй виделся Цыплакову то крайне развратным, то насильственным, а по отношению к самому себе – жгучим и звонким.

«Мне нужно знать каждое слово, произнесенное в доме генерала Разлогова». Так напутствовал Цыплаков агентов ГРУ, отправляющихся с заданием – установить в доме генерала «жучки». Сегодня офицеры военной разведки явились, чтобы доложить о первых результатах. Один из них выложил на стол Гриневского лазерный диск, на матовом боксе которого фломастером было написано: «Год – 2009. Номер записи – 1, частей – 8. Защита – нет. Длительность – 48 часов. Каналы – 1. Частота дискредитации – 22 килогерца».

Цыплаков удивился педантичности офицеров. На его взгляд, запись на коробке была неполной без жанра – триллер, боевик, мелодрама.

Установке прослушивающей аппаратуры предшествовала работа по проникновению на объект. Разведчики управились с работой за двое суток. Другие сорок восемь часов прошли в томительном ожидании результата. И вот он на столе у Гриневского.

Сам Цыплаков прятал глаза. Какой сюрприз подготовил предупрежденный о прослушке генерал? Включал музыку во время телефонных разговоров или бесед с кем-либо с глазу на глаз? По сути дела, эти «другие 48 часов» на диске могли навести Гриневского на мысль, что генерал был предупрежден о «жучках» в его доме. Все зависело от его поведения. Какую линию защиты выбрал Разлогов? Собственно, годилась любая, поскольку никто еще не проникал так глубоко в его личную жизнь. Любая информация о ней претендовала на откровения. И эта мысль успокоила Цыплакова.

– Как вы проникли в дом? – поинтересовался он, провожая офицеров до выхода.

– Черный вход, – сжато ответил старший. – Датчик на двери установлен криво. В смысле – криворуким, – необязательно пояснил он. – Если бы мы начали сканировать с нее, первый результат вы получили бы вчера.

Он коротко пояснил, что ключевых моментов для сканирования было два: когда хозяин входил в дом и когда выходил из него. В первом случае охранная система выходила из фонового режима, во втором – активировалась. Все это улавливал детектор излучения и записывал на сменный носитель информации.

– Когда мы вошли в дом и отключили сигнализацию, добавили кривизны на датчик, – продолжал офицер. – Вот ключ от двери.

Он передал Цыплакову ключ от черного входа. Тот осмотрел его: с двусторонней бородкой, скорее всего, от врезного замка. Вместо брелока на колечке болталась картонка с четырьмя цифрами.

– Код для отключения сигнализации, – снова был вынужден пояснить офицер. – Хозяин дома может поменять его, учтите это.

– Если я захочу навестить его. Кстати, где вы оставляли машину?

– За условной границей городка. Примерно в двухстах метрах к западу от объекта мы обнаружили приличный съезд с дороги. Попадаешь в карман между лесопосадкой и подлеском. На задней передаче выезжать оттуда – проблема. Мы заезжали в карман задом, а выезжали – передом. В общем, все, как в настоящем лесу.

– Территория охраняется собаками?

– Нет.

– Каким способом вы попали на объект?

– Обошли забор по периметру, наткнулись на калитку, закрытую изнутри на засов. Он легко открывается согнутой проволокой. Не знаю, может быть, тебе пригодится... Мы заметили, что хозяин – полупедант. Четыре дня наблюдений показали, что из дома он выходил в разное время, но в пределах получаса: от восьми ровно до половины девятого.

– Спасибо за информацию.

Они пожали руки друг другу, и Цыплаков вернулся в офис.

К тому времени в кабинете Гриневского его дожидались Ипатьева и Багдасаров. Как только Цыплаков занял свое место за узким и длинным столом для совещаний, Гриневский включил запись. В дополнительном окне проигрывателя, отображающем спектрограф, от левого до правого края протянулась прямая полоса. «Если бы мы сидели у постели больного, – подумал Цыплаков, – я бы решил, что он умер». Не хватало только тоскливого писка прибора и голоса врача, констатирующего смерть.

– Наверное, генерала нет дома, – сказал Багдасаров.

– И не будет еще шесть часов, – добавила Ипатьева. – Дисплей чувствительности отражает воспроизводимый файл целиком. А запись разбита на восемь частей. Давайте включим вторую часть.

Гриневский согласился с ней. В тот момент он пожалел о том, что собрал на прослушивание подчиненных. Чего он ждал от первой записи в доме генерала Разлогова? Что из колонок польются тайны и откровения?

Вторая запись мало чем отличалась от первой. Только где-то в середине дисплея обнаружился волновой всплеск. Гриневский ухватил мышью ползунок проигрывателя и перетащил его к тому месту, прибавил громкость. Неожиданно из колонок раздался приглушенный кашель. И все. Тишина вплоть до следующего, скорее всего, покашливания в самом конце этой части.

– Пожалуй, возьму работу на дом, – сказал Грин, закрывая плеер. – Ночь длинная. Все свободны.

Последним из кабинета вышел Цыплаков. Как только дверь за ним закрылась, Гриневский вынул диск из дисковода и положил его в бокс. Выяснил, что черкала на нем Ипатьева: «Аудиоверсия триллера «Молчание барана». Он хмыкнул: не смешно.

...Из доклада Цыплакова генерал Разлогов выдернул одну фразу и озвучил: «Секретные материалы, которыми я располагаю, не позволят военному городку уйти с молотка, иначе о сделке можно было бы говорить, как о свершившемся факте, а большую часть материалов – собирать в открытых источниках информации».

– Секретные материалы... или X-files, говоря вашим языком, должны лежать у меня на столе. Я не могу определить сроки, но и затянуть время тебе не дам. Дело приобретает неотложный, сверхсрочный характер. Не пытайся подсунуть мне дезу. Я легко проверю твою информацию.