Иван Сербин - Горячая точка

Беклемешев прикрыл глаза. Усмехнулся зло.

— Значит, вот так мы играем теперь? Втемную? Ну ладно, твари. Ладно. Втемную так втемную. Сами напросились.

Он уже спокойно, не торопясь, спустился по лестнице. Синий «жигуленок» службы наружного наблюдения стоял у дверей. Беклемешев забрался на переднее сиденье, приказал шоферу:

— В «Останкино». К телебашне.

Воробьев поднял передатчик:

— Минаев, выключай генератор. Достаточно, — и улыбнулся. По расчетным данным, хватило бы и получаса облучения, но он на всякий случай выдержал час. Теперь все в порядке. Он умрет с чистой совестью. Его ребята сделали то, что должны были сделать как граждане, которым не безразлично будущее их страны. Он еще раз нажал кнопку вызова, скомандовал: — Личный состав, слушай мой приказ. К бою! Внимание на четыре сектора! Сержант, спускайтесь на смотровую площадку. Здесь нужен человек. Сынки, покажем этим гадам, что в нас, несмотря ни на что, живо солдатское мужество.

За стеклом возник тупой тяжелый гул. Воробьев не услышал бы его, если бы не пулевое отверстие в стекле. Но сейчас различил и узнал. Это рокотали лопасти вертолетов.

— Яцек! — резко выкрикнул капитан в микрофон: — Свет!

Темнота. Ни один прожектор не вспыхнул. Не превратилась ночь в электрический день. И тогда капитан понял: ОНИ уже здесь. Внизу. Значит, его ребята, те, кто был на первом этаже, умерли. Погибли, не успев подать сигнала. Да, против них бросили крепких парней.

На всякий случай он вызвал:

— Пастор! — Тишина. — Змей! Жека! — Нет ответа. — Март! — И снова молчание. — Всем внимательно смотреть за спину. Противник занял первый этаж. Вероятно, они попробуют прорваться через лифтовую шахту.

— Командир! — крикнул в динамике Кокс. — Вижу «вертушки». Четыре! Нет, шесть! Две — в полукилометре, остальные — в километре от нас!

— Снайперам взять воздушные цели! — скомандовал капитан.

В эту секунду вспыхнул невыносимо яркий свет. Он за мгновение испепелил мозг капитана, разорвался под черепом, словно граната. Выдавил глаза, и наступила полная, абсолютная темнота. Капитан почувствовал, как его голова, переполненная раскаленным свинцом боли, плавится, сморщивается, словно ядро гнилого ореха. Он закричал и, сдавив изо всех сил виски ладонями, покатился по полу.

Вертолеты резко взмыли вверх. В белом кипящем свете прожекторов башня сверкала, будто сделанная изо льда. Сразу стали видны люди внутри. Крохотные, как муравьи.

Очкарик приник к винтовке. Он не сомневался в том, что попадет, но для этого нужно было довериться оружию, слиться с ним. Оно само поможет, подскажет, как и что лучше сделать: когда затаить дыхание, в какой момент потянуть спусковой крючок.

Чуть правее и ниже поднималась «вертушка» с белозубым и «пахарем». Еще ниже, у них под брюхом, прошла тройка «Ми-28». Они, словно хищные птицы, устремились к долгожданной добыче.

Очкарик закрыл левый глаз и затаил дыхание. Вот она — его мишень. Самого террориста не видно, только голова торчит из-за кромки люка. Сложный выстрел, сложный, но для четырехсот метров вполне приемлемый. Выгляни-ка еще раз, дружок! Словно услышав этот мысленный посыл, террорист чуть подался вперед. На мгновение стали видны шея и даже плечи. Очкарик воспользовался моментом и плавно спустил курок. Отдача была дикой. Стрелка едва не опрокинуло на спину. Однако за сотую долю секунды до того, как приклад ударил его в плечо, он понял, что попал. Точно, красиво, грамотно.

По резко возникшей какофонии звуков сержант догадался: штурм начался. Кокс матернулся азартно, задвинул автомат за спину и, подхватив «РПГ», принялся вставлять в ствол бронебойный заряд.

— Как мне весело! — зло орал он. — Как мне, твою мать, весело!

— Кокс! — крикнул сержант. — Кокс!!!

За ревом ветра его слова не долетали до товарища. Сержант поднялся на пару ступеней, дернул Кокса за ногу. Тот вздрогнул и чуть не упустил гранатомет.

— Блин, сейчас бы слетел! — проорал он. — Ну чего?

— Смотри здесь, а я пойду вниз! Помогу ребятам на смотровой.

— Давай! — Кокс снова повернулся к люку. — Ну, подходите, гады! Хоп, хоп, хоп, хоп.

Сержант успел спуститься ступеней на пять, когда над самой его головой что-то загрохотало. Мимо, задев его по плечу, пролетел гранатомет и ударился о стальное основание лестничной площадки. Сержант посмотрел вверх. Кокс висел, зацепившись ногой за ступеньку. Половина головы у него была снесена, словно кувалдой.

— Черт, Кокс, как же ты так подставился, брат! — Сержант снова полез вверх. Кровь капала ему на лицо, на комбинезон, на руки. Долез, подхватил тело, пристроил поудобнее, бормоча: — Что же ты, брат? Как же ты так, а? Вот и оставь вас, салаг, без присмотра.

Он поднял автомат, передернул затвор и приподнялся, высматривая цель.

Очкарик спокойно, как на стрельбище, вложил новый патрон в ствол, закрыл затвор, приник к прицелу. Мишень поражена. Задание выполнено. Можно было бы и уходить, но... Там, у люка, он заметил движение. На площадке еще один террорист, а это означало, что группа по-прежнему не может свободно высадиться на крышу. Их встретят огнем. Погибнут пусть и незнакомые ему, но все-гаки воюющие на его стороне парни. Очкарик этого допустить не мог. Он тоже был профессионалом. Смотрел сквозь паутинку перекрестья на террориста, а тот, выискивая цель, находящуюся в зоне поражения, приподнимался все больше и больше. Голова, шея, грудь! Выстрел!

Сержант успел почувствовать боль, но была она короткой, как росчерк молнии. Странное уютное тепло мгновенно разлилось по телу. Он увидел свет, необычайно яркий и приятный одновременно. А еще он увидел девушку. Ту самую, которую нес сегодня на руках. И вокруг ее невесомой фигуры горел жемчужно-матовый ореол. Сержант выпрямился во весь рост, навстречу ей и свету, покачнулся и повалился спиной.

Полет был короток. Удар о стальные ступени сломал ему шею. Но он уже был мертв и ничего не почувствовал.

Очкарик улыбнулся довольно и крикнул в микрофон:

— Отход!

Вертолет резко завалился набок и уплыл в сторону посадочной площадки.

Далеко внизу заревели двигатели бронетранспортеров. И от телецентра накатил мощный гул: подходило еще одно звено «Ми-28».

Звонко захлопали гранатометы, «выплевывая» дымовые гранаты.

Волк растерянно оглянулся. Он не мог здесь оставаться. Его помощь была нужна внизу, но... как быть с заложниками? Впрочем... Им ведь не сделали зла?

Их никто не трогал. Ну, может быть, эти двое придурков, но заложники — нормальные люди. Они должны отличать солдат от выродков. Хорошо еще женщин вывели. Не то такое бы сейчас началось — страшно подумать.

— Ложитесь, — скомандовал Волк. — На пол, лицом вниз. Головы закройте руками. Хорошо? И не двигайтесь. Пока вы лежите — вам ничто не угрожает. Они не станут стрелять в заложников.