Евгений Сухов - Плачет рея по пирату

– Слушаю, товарищ полковник.

– Тимофей Воропаев со своей подругой у тебя?

Майор Харитонов ожидал всего, что угодно (возможно, даже некоторого разноса), но только не такого поворота. И вообще, кто бы мог предположить, что столь скромной персоной, как Воропаев, заинтересуется такое серьезное ведомство.

– У меня, товарищ полковник.

– Где именно?

– Под замком, и мы…

– Вот что, майор, – перебил Макаров. – Эти люди поступают в мое распоряжение.

– Лично я не против, но нужно согласовать с…

– Уже все согласовано, майор, с вашим министром я уже переговорил.

– Но ведь нужны документы, которые…

– Все причитающиеся бумаги мы пришлем попозже. Так что не будем заниматься формализмом.

Полковник Макаров действовал нахраписто. У Харитонова создавалось впечатление, что его просто повязали по рукам и ногам. Свободной оставалась разве что голова, и то лишь для утвердительного кивка.

– Хорошо, товарищ полковник. Завтра, когда…

Макаров неожиданно рассмеялся. Смех у него был громкий. Наверняка такой энергичный голос привлекает женщин. Они вообще падки на все самое яркое, включая тяжелые погоны и большие зарплаты.

– Ничего подобного, майор, эта парочка мне нужна сейчас. Через два часа они вылетают в Москву. Я уже отправил к вам человека, он их и привезет в аэропорт.

Майор Харитонов с тоской посмотрел на селедочку пряного посола, красиво разложенную на тарелке. Немного в стороне лежал аккуратно нарезанный лучок (для крепости в самый раз!). Открытое пиво стояло здесь же, все более запотевая. Майор уже пожалел, что откупорил бутылочку раньше времени; видно, трапезу придется отложить до лучших времен. Полковник взял его за глотку так крепко, что и не вздохнуть! Человека с такой хваткой ждет большая карьера.

Остаток вечера безнадежно пропадал (и дернуло его поднять трубку!). Он вяло предпринял еще одну попытку, последнюю.

– Мне кажется, что сейчас не самое лучшее время; а потом, ведь им нужна охрана, чтобы…

– Майор, остальное тебя не касается, – голос полковника погрубел. Такой человек может не только заразительно смеяться, но и громко стучать по столу кулаком. – Все остальное – уже мое дело. Так ты меня понял?

– Так точно, товарищ полковник!

Конец фразы был прерван короткими гудками. Вздохнув, Харитонов подцепил вилкой кусок селедки, машинально сунул его в рот и, надев джинсовую куртку, пошел к выходу.

Приятные вещи зачастую случаются совершенно неожиданно.

Каких-то пятнадцать минут назад судьба рисовалась в темных красках, а взгляд упирался в шершавую серую стену, вымазанную цементным раствором. Тусклая лампа высвечивала каждую ее неровность, лишь усугубляя и без того скверное настроение, делая его до невозможного отвратительным. Рядом, доверчиво прижавшись к его плечу, тихонько посапывала Земфира. Надо отдать ей должное, за то время, что они провели здесь, девушка ни разу не пожаловалась на судьбу, стойко, будто боевая подруга, переносила все невзгоды. Так что Тимофей отчасти считал себя виноватым, что вовлек ее в такую неприятную круговерть. Самое скверное заключалось в том, что они даже не знали, сколько дней им предстоит провести здесь и как долго их будут держать вместе. Ведь могли разделить по камерам в любую минуту.

Вот тогда тоска, хоть вешайся!

И вот когда казалось, что никакого просвета впереди не было и что ближайшее десятилетие им придется провести в тесном помещении, освещенном тусклой лампой, – вот тут неожиданно появился полноватый сержант со связкой ключей. Вытащив самый длинный ключ, он с равнодушным видом отомкнул замок и коротко распорядился:

– Выходите.

– Куда? – невольно вырвалось у Тимофея, и он посмотрел на Земфиру.

Лицо девушки стало испуганным, глазенки широко раскрылись. Воропаев невольно отвернулся, подумав о том, что точно так же нелепо он и сам смотрит на сержанта. За прошедшее время они уже привыкли к тесной камере, в какой-то степени успели даже обжить ее, и всякий новый поворот судьбы – даже всего-то навсего распахнутая дверь, за которой неясным призраком маячила воля, – виделся им нешуточной угрозой. В углу камеры как-то попривычнее.

Сержант усмехнулся:

– А куда же вас могут вывести? Конечно же, на расстрел. Попрощайтесь сейчас друг с другом, но только коротко, без плача и без криков, а то начальство будет ругаться. И к выходу!

Шутник, мать твою!

Возможно, что в эту самую минуту ехидная душа толстого сержанта надрывалась от приступов хохота. Однако Тимофею было не до смеха. Милицейскому юмору следовало соответствовать и дать понять, что шутка пробрала до самых кишок.

– А мешки на голову будете надевать? – серьезно поинтересовался Тимофей.

На какую-то секунду сержант задумался, собираясь с ответом. После чего сказал:

– Боюсь, что не получится. Последний мешок списали на прошлой неделе. Оказался весь в дырках от пуль. Но глаза можем завязать.

Прямо дурдом какой-то!

Воропаев поднялся, потянув за собой растерянную Земфиру. Следовало бы как-то приободриться, улыбнуться, но сверкать зубами не хотелось, не тот случай.

– Ну, чего вы приуныли? – радостно вопрошал сержант. – Люблю, когда вокруг все смеются.

По его жизнерадостной физиономии было понятно, что поводов для веселья у него было немало.

Коротенький коридор уперся в узкую металлическую дверь – весомая преграда, отгораживающая мир свободных людей от кандидатов в узники. Преодолели они это препятствие легко – дверь разок скрипнула на несмазанных петлях и успокоилась. А вот далее задышалось вольнее. Даже воздух как будто бы стал чище, не таким затхлым, как тот, что оставался за спиной. На одной из стен даже висел легкомысленный плакат с девицей в короткой юбчонке. Бумага по краям покоробилась, а в углу (надо думать, шутки ради) кто-то крупными буквами написал «Фирма «Досуг» – имеются девушки на любой вкус», и здесь же приписан контактный телефон (надо полагать, номер дежурного оперативной части). Что поделаешь, реклама – двигатель прогресса. Вряд ли милиционеры обращали внимание на этот плакат, висевший здесь, видимо, с доисторических времен: намозолив глаза, он воспринимался ими столь же привычно, как стены отделения, выкрашенные по чьей-то прихоти в ярко-красный цвет.

Забавно, право!

Впереди еще одна дверь, на сей раз деревянная. Выглядит вполне цивильно. Она натолкнула на мысль о доме. Тимофей подумал о том, что страшно соскучился по тем тридцати двум квадратным метрам жилой площади, что оставил за тысячи километров отсюда.

Дверь деревянная, а вот находиться за ней может какой-нибудь твердолобый майор с густыми бровями, сведенными к переносице. Когда дверь распахнулась и сопровождавший сержант подтолкнул их вперед, Тимофей понял, что почти не ошибся: за столом действительно сидел майор. На его лице застыло откровенное недовольство, словно из его рук только что выдернули кружку пива. Вот, правда, вместо густых бровей у него были тонкие белесые ниточки. А на свободном кресле, закинув ногу на ногу, сидел располагающего вида молодой человек. Его присутствие и раскрепощенная поза, с которой он держался в милицейском кабинете, зародили в душе Воропаева неприятный стойкий холодок.