Евгений Сухов - Плачет рея по пирату

Казаи Менелик поднялся в половине шестого. Заметив, что хозяин проснулся, собака в предвкушении утренней прогулки усиленно забила куцым хвостом и засопела так, что ее могли слышать в противоположном доме.

Миранда спала, соблазнительно раскинувшись. Если бы не среда, он нашел бы слова поласковее, чтобы продолжить ночные любовные ласки. Глянув напоследок на обнаженное девичье тело, он позвал собаку и вышел в коридор.

В крохотной пластинке, всего-то два сантиметра длиной и толщиной в спичку, помещался чип, на котором записана информация. Достаточно вставить его в компьютер, чтобы снять запись, и еще потребуется часа три, чтобы расшифровать ее.

Спустившись по лестнице, Казаи Менелик направился в парк. Пес всецело воспользовался предоставленной свободой и норовил забраться в каждую подворотню, что-то усиленно при этом выискивая. По тому, как он энергично шевелил носом и вертел хвостом, было понятно, что дел у него невпроворот, и он был бы признателен хозяину, если бы тот разрешил ему рыться у мусорных баков до самого заката.

Казаи сел на краешек скамейки и, опустив руку, незаметно прикрепил контейнер. Со стороны могло показаться, что он просто смахивает с колен соринки, но в действительности именно в этот самый момент происходила закладка контейнера.

За последний год он двадцать семь раз производил закладку, но всякий раз невольно волновался: порой ему казалось, что за его действиям наблюдают даже деревья. Возможно, именно потому они так сердито покачивают густыми кронами.

Поднявшись, Казаи направился к выходу из парка. Когда он подходил к дому, в его кармане задребезжал телефон. Вытащив его, он увидел, что на экране высветился телефонный номер Хайдара, одного из руководителей Аль-Каиды.

– Слушаю тебя, брат, – негромко ответил Казаи.

– Как у тебя сегодня со временем?

– Я весь в твоем распоряжении, брат.

– Сможешь подойти ко мне через два часа? У меня есть для тебя новости.

– Хорошо, брат. – Казаи отключил телефон.

За те три года, что Казаи Менелик прожил в Кении, Хайдар звонил ему всего четыре раза. И всякий раз его звонок был связан с весьма серьезными делами. Порой Казаи казалось, что Хайдар вообще забывает о его существовании, и только когда они встречались, он понимал, что это не так. Хайдар так любовно прижимал его к груди и так терся своей небритой щекой о его лицо, что невольно казалось, будто он обожает его как собственного сына.

Еще одна новость заключалась в том, что руководитель приглашал его в собственный дом, что само по себе было большим доверием: подобной чести удостаивался далеко не каждый. Можно было предположить, что Казаи ожидает некоторое повышение, и он понемногу движется наверх по сложной и длинной иерархической лестнице организации.

К предстоящему визиту следовало подготовиться. Вернувшись в квартиру, Казаи облачился в свой лучший светло-серый костюм, подумав, вылил на себя полфлакона дорогого одеколона. Из соседней комнаты выглянула Миранда и, оценив его долгим взглядом, произнесла:

– Ты так основательно готовишься, что можно подумать, что ты отправляешься на свидание к любимой женщине.

– У меня уже есть любимая, успокойся.

– Я-то спокойна, – фыркнула женщина. – Волнуется только та, которая не уверена в себе, а я в себе не сомневаюсь. – И несколько встревоженно поинтересовалась: – Эта встреча для тебя много значит?

– Больше, чем ты думаешь.

– Тогда желаю тебе удачи. Но мне кажется, что с одеколоном ты немного переборщил. Остается надеяться, что большая его часть выветрится по дороге.

Миранда всегда умела подбодрить и заставить его улыбнуться.

На дорогу, включая быструю езду по автостраде и осторожную по коттеджному поселку, потребовалось сорок минут: ровно столько, чтобы обдумать ситуацию и выработать верную линию поведения. Следовало вести себя достойно, но с готовностью выполнить любую предстоящую задачу. Сплав гордыни и покорности подкупает.

Дом Хайдара располагался на окраине Найроби, в престижном районе, где предпочитали селиться преуспевающие бизнесмены. Отсюда, всего-то в пяти минутах езды, размещался «Маленький Сомали». Хайдар с полным правом мог проживать среди земляков, но он намеренно ди-станцировался, чтобы не привлекать к себе повышенного внимания. Вряд ли кто из жителей поселка мог потягаться с ним по степени своего влияния. В прислуге у Хайдара было два земляка: худые и безмолвные будто камни; каждому из них было не более тридцати лет. Казаи никогда не слышал, чтобы они разговаривали. Даже здоровались как-то молчком, непременно склонив голову. Один из них был садовником, другой следил за порядком в доме, но в действительности они являлись личной охраной Хайдара и, как поговаривали, за каждым из них тянулся длинный шлейф заказных убийств. Так что оставаться в их обществе было жутковато.

Остановив машину у дома, Казаи прошел во двор, встретившись взглядом с садовником. Тот учтиво, как если бы Менелик был самым желанным гостем, улыбнулся. Не понравился лишь его взгляд: очень пристальный, изучающий. Но голову он склонил низко, будто ожидал щедрых чаевых.

Распахнулась дверь, и на порог, широко раскинув руки, вышел хозяин дома:

– А вот и мой брат.

Казаи поймал себя на том, что сделал вперед несколько поспешных шагов, и тотчас обругал себя за горячность. Следовало вести себя несколько сдержаннее, и уж тем более не следовало бежать навстречу сломя голову.

Высокий, в белом облачении, Хайдар напоминал статую – о такую фигуру можно и расшибиться! Но объятия получились бережными, с легким похлопыванием широких и пухлых ладоней по спине.

Слегка отстранившись, Хайдар произнес:

– Пойдем в дом, у меня к тебе есть серьезный разговор.

Тревога понемногу улеглась. Сразу за дверью находилась большая гостиная. На стенах персидские ковры, под ногами паркет из черного и красного дерева. И, только всмотревшись, можно было понять, что он составляет какой-то сложный и замысловатый узор. У окна низенький стол, на котором стоял поднос с фруктами и чай, разлитый в пиалы; здесь же мягкие удобные кресла.

Гостиная выглядела удобно и весьма располагала к беседе.

– Садись, брат, – показал Хайдар на кресло и, подавая пример, мягко опустился сам.

Хайдару уже давно перевалило за пятьдесят, однако он совершенно не выглядел на свой возраст – был столь же подтянутым, как и в прежние годы. Поговаривали, что молодость ему помогает сохранять пятнадцатилетняя любовница, находившаяся у него на содержании, а злые языки злословили, что из-за неуемной энергии Хайдара в городе уже не осталось ни одной девственницы.

Истинный его возраст выдавала лишь мелкая сеточка морщин, собравшаяся вокруг глаз, да еще взгляд, какой бывает у человека, умудренного жизнью. Сразу становилось понятно, что разговариваешь с человеком, за плечами которого большая и сложная жизнь.