Кирилл Казанцев - Метод отстрела

Водитель обнялся со старшим, потом они несколько минут о чем-то говорили. «Пограничник» больше слушал, часто кивал. Несколько раз водитель указал рукой в сторону микроавтобуса.

Вернувшись к машине, водитель заглянул в салон, улыбнулся белозубо.

– Все в порядке, – сообщил он по-русски. – Они пропустят вас на ту сторону.

– Ну, спасибо. – Члены группы стали выбираться из машины.

Пока Шовкат обнимался на прощание с водителем, к Артему подошел Блэр:

– Командир, я не знаю вашего звания…

– Это несущественно, – оборвал прелюдию Рождественский.

– Что вы собираетесь делать со мной? – перешел американец к делу.

– С нами пойдешь, – ответил Артем.

– А если я не хочу?

– А тебя кто-нибудь спрашивает?!

Несколько секунд стояли друг против друга, глаза в глаза. Был момент, когда Артему показалось – сейчас церэушник кинется на него драться. Однако тот сдержался. Несколько раз глубоко вздохнул, будто вентилируя легкие, после чего заявил:

– Я думаю, вы осознаете, что, похищая американского гражданина, совершаете акт международного терроризма.

Артем, ухмыляясь, кивнул в ответ.

– Также я надеюсь, – американец постепенно начинал повышать голос, – что вы понимаете: моя страна не оставит этот инцидент безнаказанным.

– Да плевать я хотел, – ответил Артем. – На тебя, на твою страну и все ваше международное сообщество. Имел глупость попасться – терпи. И не ори – еще ничего не закончилось. На этой земле ваши законы не действуют. Что бы вы там себе ни думали.

Американец еще посопел немного, покосился в сторону «пограничников», однако блажить и скандалить не стал. И помощи у местных не искал: видел, как они общались с водителем «микрика», и прекрасно понимал – здесь мало что решает твое положение. Намного большее значение имеют родственные и дружеские связи.

…Через речку пошли ночью. Бородачи вывели к берегу, ткнули рукой в сторону противоположного берега и, что-то пробормотав на прощание, удалились.

– Что здесь? – поинтересовался Рождественский.

– Брод, – ответил Максим. – Пойдем в связке. Течение…

Разделись. Одежду и обувь, а также оружие, упаковав в аккуратные тючки, разместили на плечах. После чего обвязались веревкой в цепочку и вошли в воду.

Течение действительно было сильным. И вода ледяная. С трудом удавалось удерживаться на ногах, каждый шаг приходилось предельно выверять, прощупывая дно перед собой. Пятки скользили по идеально гладким, за много лет обкатанным и сглаженным бегущей водой камням дна. Глубина местами доходила по грудь, и в такие минуты складывалось впечатление, что течение приподнимает, отрывает от дна. На ногах удавалось удержаться только благодаря помощи идущих впереди и сзади товарищей.

Так или иначе, но противоположный, уже таджикский берег был достигнут. Сразу же, на берегу, принялись одеваться, настороженно поглядывая по сторонам и чутко вслушиваясь в тишину.

Осветительная ракета взлетела неожиданно. Вокруг сразу же стало светло, как днем. Из прибрежных кустарников вперед шагнули пограничники в пятнистой форме. Стволы оружия направлены на нарушителей.

– Руки вверх! – рявкнул кто-то на дари явно заученную фразу. – Бросай оружие!

И добавил негромко, по-русски:

– Мать вашу…

Артем небрежно швырнул автомат перед собой.

– Ну наконец-то… А то мы уже заждались.

Начальник погранзаставы, капитан Купчин, вошел в свой кабинет.

– Сиди! – махнул рукой вскочившему при его появлении старшему наряда, сержанту-контрактнику. – Что там?

– Нарушители, товарищ капитан, – сообщил «контрабас». – Пять человек.

– Ну и что? – Повод для ночной суеты был, можно сказать, так себе. Несерьезный повод. Местные жители категорически не желали признавать какие-то границы и шастали туда-сюда, не обращая внимания на формальности. – Наркоты много?

– Да наркоты нет вообще. – Контрактник почесал коротко стриженный затылок. – «Стволы» бросили сразу, сопротивления оказать не пытались.

– Так в чем же дело? – Долго заезжает сержант. Хотя и опытный, зараза.

– Славяне, – коротко сообщил «контрабас».

– Все?!

– Один вроде как местный. Еще один по-английски молотит – по-другому, типа, не понимает. Документов нет, денег нет. Ничего нет, – развел руками сержант. – Тот, что местный, требует старшего. Остальные, кроме этого, англичанина, вообще молчат.

– Ну, давай сюда этого, местного. – Капитан откинулся на спинку стула. – Поговорим.

Через несколько минут в кабинет начальника заставы завели высокого и худощавого афганца. Небольшая неопрятная борода, смуглое лицо, чалма.

– Имя? – грозно рявкнул капитан на дари.

– А язык ты, Мишка, так и не освоил, – на хорошем русском языке откликнулся «афганец». – Бесполезно тебя учить.

Купчин, немного ошалевший, начал вглядываться в лицо нарушителя. Потом очень неуверенно произнес:

– Шурик?.. – И, уже намного уверенней: – Шурик! Ты какими судьбами тут?! – И сейчас же беспокойно оглянулся на стоящего у дверей конвойного: – Ну-ка, вышел!

Солдат послушно покинул кабинет начальника заставы. Капитан выскочил из-за стола, подскочил к пленнику, обнял:

– Шурик! Брат! Живой! А слух пошел, что ты ласты склеил…

– Ну, как видишь, слухи о моей смерти несколько преувеличены, – криво улыбнулся Сабиров, обнимая старого, еще училищного приятеля. – Свяжись с разведотделом, сообщи, что с той стороны вышла группа. С «языком».

– Так ты?.. – Купчин несколько секунд вглядывался в лицо однокашника. – Ну, Шурик! Ну!.. Ты даешь!

Подполковник Мохов, начальник разведотдела пограничного отряда, пребывал в недоумении. Насколько он знал, активные операции «за речкой» пока что были свернуты. Ну, или приостановлены. А тут… Группа. Да еще и с каким-то «языком». Причем, что самое интересное, группа смешанная. Представители совершенно разных ведомств. Бывший офицер пограничных войск – и военная разведка. «Вояки» категорически отказались представиться, назвать свои настоящие имена и фамилии. Только позывные. Ну, и еще один дал московский номер телефона и сказал позвонить. Американец, которого они притащили с той стороны, отказывается говорить по-русски, грозит гневом Вашингтона и международным трибуналом.

Короче говоря, ничего не понятно. Но неприятностей можно огрести при любом варианте развития событий. Поэтому Мохов повертел в руках трубку спутниковой связи, поморщился. Потом крикнул дневальному:

– Скажи там, пусть этого приведут… Которого они Шаманом кличут.

Про себя подумал: «Вот же, блин, партизаны! Клички, шифровки…» Хотя он и сам, в силу специфики своей службы, прекрасно знал, как и для чего это делается. Просто не любил того, чего не понимал. Вот и психовал немного.