Максим Шахов - Непрощенный

Поскольку не исключено, что он был задержан турецкими либо американскими спецслужбами, в настоящее время нами проводится проверка.

На этот раз Купер даже не постучался. Вернее, постучался, но тут же ввалился, не дожидаясь приглашения, в модуль Кащеева. Тот посмотрел на него и тут же спросил:

– Что-то случилось, Чарли?

– Твари неблагодарные! Трусы проклятые! – быстро проговорил Купер.

– Кто? Экипаж «Наутилуса»?

– Да нет! При чем тут «Наутилус»? Беженцы эти чертовы! Только что отзвонился Лей! Он встретился почти с десятком мужчин из лагеря «Амаль»!

– И что?

– Что-что… У тебя там есть что-нибудь выпить? – повернулся в сторону бара Купер.

– Да, «Джонни Уокер», – кивнул Кащеев.

– Плесни мне немного! – попросил Купер. – Мне надо слегка успокоиться, черт бы их побрал!

Кащеев быстро подошел к бару и начал наливать Куперу виски. Тот продолжил свой рассказ:

– Лей всем предлагал за хорошие деньги вернуться на родину, чтобы с оружием в руках бороться с оккупантами! Но ни один – ни один не согласился! Спасибо, Григорий! – кивнул Купер и, схватив стакан, глотнул виски.

Кащеев услышанному ничуть не удивился. Он неплохо знал обстановку в Чечне. Времена, когда в республике царил бандитский беспредел, давно прошли.

– Это сейчас слишком опасно, Чарли. Они ведь поддерживают контакты с родственниками и прекрасно знают, что происходит на родине. Так что, боюсь, деньги здесь не помогут. Мы можем рассчитывать только на религиозных фанатиков, прошедших соответствующую обработку в ортодоксальных…

– У нас нет времени! – сказал Купер и проглотил остатки виски. – Да и светить своих людей было бы безумием!

– Тогда что, будем подыскивать партизан на месте? Из местных, осевших в Краснодарском крае?

– Это еще больший риск! – заявил Купер и решительно поставил стакан. Он был уже почти спокоен. – Мы решим эту проблему по-другому! При помощи местной резидентуры! Я этих сволочей заставлю родину полюбить…

«Шифротелеграмма

Совершенно секретно

Срочно

Заместителю начальника

Стамбульской резидентуры

По нашей информации, за последнее время ни американскими, ни турецкими спецслужбами на территории Турции задержаний лиц, подозреваемых в причастности к Аль-Каиде, не проводилось. В связи с этим прошу произвести проверку достоверности информации Шерхана. О результатах доложить немедленно для информирования замначальника ФСБ.

«Шифротелеграмма

Совершенно секретно

Срочно

Начальнику ГУ контрразведки ФСБ

Настоящим довожу до Вашего сведения, что, во исполнение Вашего указания, сегодня куратор от резидентуры провел экстренную встречу с осведомителем Шерханом, проживающим в лагере переселенцев из Чечни «Амаль». Ввиду сомнений в достоверности предоставляемой Шерханом информации, на него было произведено неожиданное психологическое давление. Несмотря на это, Шерхан подтвердил ранее переданную информацию, а также сообщил, что эмиссар Аль-Каиды в поле зрения переселенцев из Чечни больше не появлялся.

«Плимут» темно-синего цвета вильнул влево и пошел на обгон туристического автобуса. Легковушке было уже больше двадцати лет, но смотрелась она очень эффектно. Туристы славянской внешности за окнами «Автоплана» оживились, тыча пальцами в стекло, кто-то даже запоздало поднял фотоаппарат.

Однако сидящий за рулем «Плимута» Тухан Тимаев утопил педаль акселератора, и автомобиль, вильнув, быстро ушел со встречной полосы. Иса Хумандов, вальяжно расположившийся в пассажирском кресле, покосился в боковое зеркало.

– Свиньи! Фугасом бы их!

Тухан Тимаев сквозь солнцезащитные очки смотрел на дорогу.

– Зачем? Больше туристов, больше денег в турецкий бюджет. Больше денег в турецкий бюджет, выше наши пособия.

Иса Хумандов небрежно стряхнул пепел с коричневой турецкой сигареты и ухмыльнулся.

– Да это я так, Тухан. По старой памяти. Руки по привычке чешутся.

Тухан Тимаев промолчал. Они оба получили статус беженцев и за несколько лет не то чтобы ассимилировались в Турции, но настолько приспособились к здешней жизни, что признать в них выходцев с Кавказа было практически невозможно.

Бород у них не было. Одежда была легкой и современной. Никаких милитаристских атрибутов, которыми так любят украшать свой гардероб их земляки, не было и в помине. Оба были откормленными и слегка заплывшими жирком.

И тот и другой в прошлом являлись участниками незаконных военных формирований. Но Тухан Тимаев умудрился за все время своей военной карьеры не получить и царапины, поскольку служил в отряде своего близкого родственника. А вот Иса Хумандов статус беженца получил после семимесячного лечения в располагавшемся на территории Турции госпитале. Чем, собственно, и объяснялась его агрессия.

Но оба прекрасно понимали, что это просто разговоры. Фугасы, засады, похищения, разборки между бандами и боестолкновения с федералами остались в прошлой жизни. Там, в мрачной Ичкерийской республике, которой уже давно не было.

Сейчас у Хумандова и Тимаева была совсем другая жизнь – сытая и спокойная. Дармовое пособие, некоторое время назад перевалившее за тысячу евро, давало им возможность ни в чем особо не нуждаться. Если учесть, что во время войны в Чечне рядовому боевику за месяц платили двести-триста долларов, да и те, как правило, оказывались фальшивыми, то чеченцы, без всякого преувеличения, попали в сказку.

Конечно, статус беженца накладывал определенные ограничения. Жить следовало только на территории лагеря, заниматься бизнесом было нельзя. Но после определенного срока любой беженец мог претендовать на получение полноценного гражданства.

В ожидании этого Хумандов и Тимаев времени не теряли. Работать они, конечно, не работали. Получая дармовую тысячу евро, пойти работать мог только идиот. А чеченцы народ неглупый. Не то чтобы умный, но очень практичный.

Хумандов с Тимаевым помогали своему земляку Хадаму Эхиндиеву. Эхиндиев в Чечне был довольно известным полевым командиром. Правда, его отряд отличился не столько в сражениях с федеральными войсками, сколько в похищениях людей и других бандитско-коммерческих предприятиях. Благодаря этому Хадам Эхиндиев сумел скопить немалые средства, причем умудрился перевести их на счета в турецком банке.

И когда ичкерийской вакханалии пришел конец, Хадаму Эхиндиеву никаких статусов в Турецкой Республике просить не пришлось. Ему, как владельцу суммы с пятью нулями в американских долларах, сразу и без каких-либо проволочек предоставили гражданство.