Сергей Зверев - Кодекс морских убийц

Дальше случился кратковременный ступор: те мужчины, что были в курсе происходящего, нервно курили и чесали репы. Зато мозг единственной женщины сработал, как швейцарский брегет с турбийоном. Прорвавшись в рубку буксира, она завела дизель и отважно крутанула штурвал в сторону ненавистного эсминца «Маккэмпбелл». Джинхэй с Диего с трудом остановили эмоциональный порыв Санди, но сама идея Горчакову понравилась.

– Георгий, вы отдохнули? – спросил он по телефону Устюжанина.

– Да, можем продолжить поиски, – отозвался тот из каюты.

– Не надо поисков. Поднимись ко мне – есть срочное дело…

Спустя минут сорок три боевых пловца осторожно спустились в воду и направились к американскому эсминцу. Точнее, не к самому судну, а к двум якорям, удерживающим его над вершиной стратовулкана.

После установки под якорями небольших взрывных устройств пловцы вернулись на борт и сменили в ребризерах баллоны с регенеративными патронами. Теперь им предстояло ждать.

С буксира на «Боевитый» переправились два члена экипажа: Санди и… маленький человек по имени Эскобар.

– Откуда вы? – подозрительно свел брови генерал. – Почему я не видел вас раньше?

– Простите, он стесняется своего роста, – ответила за лилипута молодая женщина. – Поэтому предпочитает не выходить из своей каюты.

Ровно в четыре утра под водой одновременно сработали взрывные устройства, покалечив и оторвав якоря от грунта. Это послужило сигналом к началу операции. Буксир взревел дизелями и ринулся в атаку. С ходу протаранив борт «Маккэмпбелла», он поволок его на подводный «клык». За штурвалом стоял отважный Диего, над картой нависал и корректировал курс Джинхэй.

Вахта эсминца пыталась противостоять внезапной атаке, но Диего наносил удар за ударом, не давая военным морякам опомниться. За минуту до столкновения эсминца с «клыком» с борта начали стрелять по ходовой рубке.

– Уходим! – крикнул китаец и потянул товарища за рукав.

Не заглушив дизелей, они выскочили на дальний борт и прыгнули в воду, где согласно плану русского генерала их должны поджидать боевые пловцы с дыхательными аппаратами…

Солнечное безветренное утро. Океан удивительно спокоен.

Я стою у борта и любуюсь эсминцем «Маккэмпбелл», опасно накренившимся на левый борт. Командир «Боевитого» трижды предлагал им помощь, но американцы высокомерно отвечали: «Повреждение незначительно – в вашей помощи не нуждаемся».

– Ну и черт с ними, – усмехался Горчаков и тихо добавлял: – Пусть это будет скромным ответом на их действия, приведшие к гибели К-229…

В свободные минуты я часто вспоминаю увиденное на глубине и пытаюсь восстановить картину последних минут жизни стратегического ракетоносца. Как мне представляется, американская субмарина следовала за нашей на дальности скрытного слежения. Резкое сближение произошло в момент, когда К-229 предприняла маневр ухода от слежки. Какой именно – теперь не узнает никто. При столкновении американская лодка ударила лобовой частью боевой рубки в район задней переборки третьего отсека нашей субмарины, о чем свидетельствует рубленая вертикальная трещина, обнаруженная мной при осмотре остатков. Получив удар и принимая огромные массы воды, К-229 провалилась в океанские пучины, ибо не могла справиться с быстрой потерей плавучести.

Позади меня бегают и суетятся матросы – экипаж готовит корабль к походу в сторону родных берегов. Свою миссию мы выполнили, научное судно «Профессор Лобачев» уже на пути в порт Владивостока, американцам помощь не требуется, так что делать нам здесь больше нечего…

Горизонт вокруг чист. Кроме завалившегося набок «Маккэмпбелла» – ни одного судна. Увы, но маленький силач, к виду которого мы успели привыкнуть, во время своей неистовой атаки тоже получил повреждения корпуса и затонул где-то неподалеку от торчащего из вулкана подводного «зуба».

Ну да бог с ним – главное, все остались живы.

Провожать до сектора посадки незадачливых искателей приключений никто из нас не пошел. Настоящими друзьями мы так и не стали, да и светиться им в нашей компании лишний раз не стоит. Ведь, разрабатывая дерзкую операцию спасения меня и Дастина из плена, Горчаков поставил жесткое условие: вы тараните американский эсминец, мы обеспечиваем отход и прикрытие. Операция прошла успешно, но теперь никто не дал бы за жизнь дайверов и ломаного цента. Отныне они – враги американского народа, и законодательством США каждому из этой дружной шайки обеспечено по «десять лет без права переписки».

Прощались в одной из комнат в апартаментах для специальных делегаций. Сюда же часом ранее для дайверов привезли приличную одежду и обувь; немного денег на проезд и новые, сделанные на совесть документы.

– Надеюсь, вы найдете другой вид бизнеса, – бурчит, пожимая им руки, Сергей Сергеевич.

– Постараемся, – хитро щурится китаец.

– Почему бы вам не заняться ловлей тунца? – улыбается Устюжанин. – Говорят, весьма прибыльное занятие.

Диего что-то мычит и в знак благодарности хлопает Георгия по плечу.

Приобняв Дастина и его подружку, шепчу:

– Будете в Изумрудном городе – просите мозги. Отличная штука…

Москва

Наше время

Через несколько дней завязалась дипломатическая перестрелка. МИД РФ направил первую ноту США с резким осуждением их действий, нарушающих нормы международного морского права. Ответная нота Госдепартамента США гласила: «Да, мы обнаружили погибшую подлодку и пытались ее поднять. Но вы не объявляли о гибели своего подводного судна. Следовательно, по нормам международного права это ничейное, бросовое имущество». И в этом они, к сожалению, были правы.

Тогда наш МИД направил вторую ноту: «Вы надругались над вечным покоем наших погибших подводников, вторглись в пределы братской могилы…»

Госдепартамент не замедлил с ответом. «Ваши моряки перезахоронены в море по всем правилам, принятым в ВМФ СССР и РФ». К ответу прилагалась копия киносъемки.

На том переговоры закончились, ибо нашим дипломатам крыть было нечем.

Мы с Горчаковым снова сидим в его кабинете на Лубянской площади. Снова пьем кофе с коньяком и смотрим воспроизводимую на DVD-проигрывателе видеозапись. Только запись теперь другая.

На дальней стене корабельного ангара висят государственные флаги; меж двух рядов американских моряков, одетых в парадную форму, стоят контейнеры с телами наших моряков. Звучат гимны двух стран, затем военный священник служит молебен на русском и английском языках.

Посмотрев запись, некоторое время с чувством грусти молчим.

Встаю, подхожу к окну.

– А что же произошло потом?

По возвращении в Москву Горчаков почти не выходил из кабинета, заставив работать в том же ритме и направлении три десятка опытных сотрудников. В результате он узнал многое.