Иван Стрельцов - Стихия боли

Дамская спарка взлетела последней, замыкая строй. Самолеты развернулись над Сиамским заливом, выстроившись в фигуру «воздушный змей», только теперь уже без цветного дымового хвоста. Был взят курс на Бангкок.

Пройдя на высоте двух тысяч метров над столицей Таиланда, российские самолеты поднялись на десять тысяч, заняв свой походный эшелон.

Теперь истребители летели не так четко, выдерживая строй, да и на такой высоте их мало кто мог разглядеть, тем более что внизу простиралось бесконечное зеленое море тропического леса. А в воздушном пространстве Китая и вовсе придется перестраиваться для встречи с летающими танкерами, которые должны будут их дозаправить.

Они возвращались домой победителями, от переполнявшего ее восторга душа Натальи Серпень пела. Сколько себя помнила, с раннего детства, с первого класса, такое с ней обычно происходило, когда добивалась своего. Сейчас даже не хотелось думать о конфликте с генералом Гончариным, но, тем не менее, неприятный осадок все же просачивался в сознание молодой женщины.

«Миллион, миллион алых роз… да пошел он, — неожиданно оборвав песнь души, с ненавистью подумала Серпень, сконцентрировала все свое внимание на серебристом силуэте флагманского „Ила“, на борту которого летел руководитель российской делегации. — Из авиации он меня выгонит, ага, как же. Так тебе главком и отдал меня под раздачу».

Такое умозаключение не особо обнадежило летчицу — Наташа, несмотря на то, что жила небом, тем не менее, была хорошо осведомлена о суровых буднях повседневной земной жизни, которую можно было охарактеризовать короткой поговоркой «Жалует царь, да не жалует псарь». Покровительство большого начальника запросто может изгадить начальник поменьше, но непосредственный. «Да пошел он, уйду из придворной авиагруппы. В Липецк меня заберут с руками и ногами, или пойду в Академию имени Жуковского. Давно уже зовут».

В конце концов Серпень взяла себя в руки, запретив думать о неприятном, решив: чему быть, того не миновать. Ведь проблемы следует решать по мере их поступления.

Неожиданно Наталья вспомнила о подарке, который им со Светланой сделал король Таиланда, как было написано в открытке: «В благодарность за красоту воздушного боя».

Бомбардировка бронеколонны, конечно же, не совсем была воздушным боем, но, тем не менее, подарки оказались солидными.

Его величество презентовал российским летчицам копии своего любимого слона. Две статуэтки высотой в метр из чистого серебра с позолотой и большими рубинами вместо глаз весили по доброму пуду. Такой сувенирчик в карман не сунешь, пришлось королевский подарок грузить во флагманский «Ил». Думать о том, как дома придется разбираться с таможней, не приходилось — король позаботился, чтобы к статуям прилагались необходимые сопроводительные документы.

«Может, мне больше и не придется летать на подобные мероприятия, по крайней мере, останется память о достойном финале», — подумала Наталья. В следующее мгновение приборная панель истребителя погасла, даже в наушниках шлемофона прекратилось потрескивание радиопомех.

— О, господи! — тонко вскрикнула Серпень, самолет был обесточен, связь как внутренняя, так и внешняя отсутствовала. Летчики — народ суеверный, имеют множество примет, никогда не фотографируются перед полетами, а слово «последний» заменяют на «крайний». В первые мгновения бесстрашная летчица ощутила приступ настоящего животного страха, подумав, что сама накликала беду, помянув про себя «финал».

Но страх тут же улетучился, уступив место трезвому профессионализму. Первое — это оценка ситуации, «тридцать третий» обесточен, но продолжает лететь с прежней крейсерской скоростью.

Серпень левой рукой сжала рукоятку управления самолетом, а пальцами правой стала нажимать клавиши включения дублирующих систем. Но тщетно, приборная панель оставалась пугающе безжизненной. Еще через несколько секунд стало ясно, что до сих пор послушный управлению истребитель окончательно забастовал, совершенно не реагируя на приказы пилота, продолжая лететь в том же направлении и с прежней скоростью.

Пальцы Натальи вновь лихорадочно забегали по кнопкам панели управления в надежде оживить приборы, но индикаторы по-прежнему пялились на пилота мертвыми глазницами потухших экранов.

Вдруг «тридцать третий» стал терять высоту, постепенно заваливаясь на правую плоскость крыла.

Повернув голову влево, Наталья смотрела, как стремительно удаляется «ромб» из тяжелых «Витязей» и стремительных «Соколов». Отряд не заметил потери бойца, опытные летчики даже не подозревали, что замыкающий строй истребитель терпит аварию, а пилоты «тридцать третьего» были лишены возможности подать сигнал бедствия.

В том положении, что оказались девушки, выход был лишь один-единственный — катапультироваться, но майор Серпень в каком-то исступлении все жала и жала на кнопки, дергала ручку управления, пытаясь добиться от падающего истребителя хоть какой-то реакции. Но тот, развернувшись на добрую сотню градусов, терял высоту. Продолжая свои попытки реанимации системы управления «сухого», Наталья жестами приказала своей напарнице покинуть самолет, на что Болотина отрицательно мотнула головой. Это была уже не борьба за спасение самолета, это была истерика, вернее ступор, прикрытый истеричным поведением, когда о собственной безопасности просто не думаешь.

Впереди появилась стена из волнистых, набухших влагой облаков. Острый нос истребителя в них вошел, как нож в масло.

Проскочив грозовой фронт, «тридцать третий» решительно нацелился в остроконечную гору, до половины поросшую густой изумрудной растительностью. Вершина увеличивалась на глазах, занимая собой все пространство лобового стекла.

«Это конец», — понимая, что катапультироваться они уже не успеют, подумала девушка…

Считается, что мысль опережает действие, но случаются и исключения из правил. Наташа еще до конца не успела осознать грозившую им опасность, неизбежность гибели, как ее ладони обхватили мягкие широкие зажимы, а туловище притянули к спинке кресла поясной и плечевой ремни. Серпень лишь рефлекторно прижала затылок к подголовнику, и в следующее мгновение вместе со стеклянным куполом фонаря взрыв пиропатрона выбросил кресло с пилотом. Прежде чем раскрылся парашют, вершина горы вспыхнула огромным оранжево-золотистым шаром взорвавшегося истребителя.

Серпень даже сквозь защитное стекло шлемофона ощутила горячее дыхание смерти. Только сейчас она вспомнила, что все самолеты палубной авиации еще с середины семидесятых годов оснащались системой принудительного катапультирования, которая впоследствии спасла жизнь не одному морскому летчику. Одно только было непонятно Наталье: если вся электроника вышла из строя, то как уцелела эта система.