Михаил Нестеров - Агент силовой разведки

Анри не стал отказываться от служебной машины, и на протяжении всего пути он, отвлекаясь от главной мысли, припоминал трогательные, на его взгляд, моменты из биографии матери. В ее комнате он нашел выдержки из публикаций американского философа Френсиса Фукуямы и члена Академии моральных и политических наук Мишеля Альбера.

Фукуяма: «Когда люди перестанут отдавать предпочтение самим себе перед другими, тогда коммунизм будет не только вполне реальной, но и единственно приемлемой формой социального устройства. Среди элиты человечества коммунизм можно было вводить даже сейчас».

Альбер: «Почти любой профессионал в области изучения политики верил в вечность коммунизма, и его падение во всем мире в конце восьмидесятых было почти абсолютно неожиданным».

«Исторический крах не только погубил коммунизм в его сталинском варианте, несправедливо погибло все, что было близко или отдаленно связано с идеалом социальной справедливости».

Мать Анри была коммунисткой . Бог мой! Он нашел тому подтверждение и в ее скупых дневниках, и фраза «коммунизм – реальная и единственная форма социального устройства» встречалась в них несколько раз.

Хотя это место и называлось маяком, до функционирующего берегового маяка было порядком. Но стоял он на берегу и копировал маяк Толбухин, расположенный к северо-западу от Кронштадта. И его светосигнальное оборудование было ничуть не слабее. Как признался сам Мишель Жобер, «жить на маяке – моя детская мечта».

У въезда на маяк Анри заметил непривычную картину: две черные машины перекрыли дорогу, стоя бампер к бамперу. Он поблагодарил водителя отеля и, отпустив его, направился по тротуару к маяку. Видимо, он не представлял опасности для обитателя этой высоченной башни: охранники в машинах с опущенными стеклами его даже не окликнули. «Знают меня в лицо?»

Вечер. Солнце, палившее весь день до одури, катилось за горизонт. Высокая влажность не давала дышать; особенно остро это ощутил на себе полнокровный Анри Летаеф.

На обычном береговом маяке одноэтажная постройка, примыкающая к башне, служит для семьи смотрителя жилым помещением. Здесь она представляла собой роскошную галерею; одна часть застеклена, в другую, где экспонировались картины, дневной свет не проникал. Гости этого монументального строения, имевшего, как яркая звезда, имя собственное, наслаждались богатой коллекцией. Которая была неполной. «В каком месте маяка Мишель Жобер хранит от постороннего взгляда самое ценное? На самом верхнем?» – прикидывал Анри, тяжело ступая по круговой лестнице. Ни одной площадки на всем протяжении; каменная лестница казалась бесконечной спиралью. Вот одна дверь. Она точно вела в гостевую комнату. Но перед ней нет даже крохотной площадки. Вышел за порог – и скатился по лестнице головой вниз; на какой-нибудь ступеньке обязательно сломаешь себе шею. Особенность экстравагантного и гостеприимного хозяина, балансирующего на границе эпатажа и общепринятых правил поведения.

Лифт. Этой семиэтажной свечке катастрофически не хватало лифта.

Слава богу, апартаменты склонного к выходкам маячника, который наверняка пил воду из «Грааля», находились на втором этаже. Только однажды Анри забирался на самый верх, на открытую площадку, где у него сразу закружилась голова и подкосились ноги. Тогда в его голову и проник луч света: башня, от которой, казалось, брали начало все ветра, была ориентирована на все стороны, отсюда и ее название – «Ориент». Но это была всего лишь догадка. Пора разрешить и этот вопрос.

Он хотел было открыть дверь, но хозяин опередил его и широким жестом пригласил внутрь этого роскошного помещения. Оно находилось словно вне времени и пространства. Не верилось, что в этой каменной, сужающейся кверху башне возможны такие просторные и светлые помещения. Анри перешагнул порог студии, по сути. Одна комната гигантских размеров, если не считать небольшой смежной. Сейчас свет от заходящего солнца проникал в помещение через пару круглых окон. Они были ориентированы на запад. Странное сочетание. Поскольку «Ориент» – и есть восток.

– Здравствуй, – приветствовал хозяина Анри. – Скажи, почему твоя башня называется «Ориент»?

– Тому несколько причин. Здравствуй, Анри. Присаживайся. Кофе, вино, коньяк?

– Нет, спасибо.

– Но ведь ты с дороги, не так ли?

– Нет, нет, – повторно отказался Анри, стараясь не выдать волнение голосом.

Прежде чем принять приглашение, гость осмотрелся в студии. Здесь было много произведений искусства, но все они, за исключением пары картин, были современными и, на взгляд директора музея, недолговечными. Автора скульптуры «Земля-роженица» забудут уже завтра, если уже не забыли. Когда он изваял «Роженицу», а точнее, слепил ее, европейские критики обратили на него внимание, а один французский журнал номинировал его на какую-то премию. А дальше пошло-поехало. Он посчитал себя знаменитым, остальные не стали с этим спорить, поскольку у него была ссылка на номинацию. Потом появилась еще одна хвалебная статья, посыпались заказы. Владелец «Ориента» приобрел «Роженицу», чтобы потом продать? Деньги на ветер, посчитал Анри. Если продавать эту задницу с разверзшимся анальным отверстием (по замыслу автора, через него проходили «земные» роды) на южном полюсе и кричащий в муках рот на севере, то только сегодня вечером – завтра утром будет уже поздно.

Анри хотел было удобно устроиться на оттоманке, на одном краю которой уже расположился хозяин, и подложить под спину подушку, как вдруг вспомнил о своей миссии и выбрал стул. Более того, он поставил его напротив оттоманки. И был вынужден пояснить:

– Солнце в глаза.

– Черт! – Мартьянов от досады щелкнул пальцами. – Как я не догадался построить вращающуюся башню! С падающей меня опередили.

– И лифт. Я запыхался.

– Да, да, вращающаяся башня с лифтом ...

Дрожащей рукой Анри полез во внутренний карман пиджака – и похолодел: пистолет повернулся в вертикальной плоскости, слетев с магазинного выступа. Теперь хорошего выхвата не получится, придется повозиться. Не выпуская платка, он попытался повернуть пистолет, и ему это удалось наполовину.

Анри отер пот со лба, еще раз посетовав на уличную духоту. Здесь же воздух был кондиционирован.

– С тобой все в порядке?

– Нет, конечно.

– Я жду объяснений, Анри.

– Ты ждешь объяснений... – Директор взял необходимую ему паузу. – Вчера в телефонном разговоре ты сказал, чтобы я остерегался лгать... Я до сих пор не знаю, как его зовут, он не представился.

– Ты опрометчив. Его фамилия Лугано. Он секретный агент военной разведки.

– «Моссада»? – попробовал было угадать Анри, во второй раз вынимая платок, надобности в котором уже не было. Порядочно вспотевший на жаре, в этой прохладной комнате он начал стучать зубами.