Анатолий Гончар - Прапор и его группа

Когда вертолеты, забрав раненых, скрылись за горизонтом, для всё еще остававшихся в лесу разведчиков поступила команда на эвакуацию. К вечеру они уже были в своём лагере, а к обеду следующего дня из пункта дислокации отряда прибыла колонна — «Уралы», груженные дровами и досками. Событие радостное и весьма разнообразившее не слишком насыщенное событиями существование спецназовцев (приключения в лесных массивах в разряд приятных развлечений не входило). Закончив разгрузку, машины выстроились обратным порядком и заглушили двигатели.

— Выезд через час, — объявил старший колонны капитан Бурмистров (замполит отряда), давая бойцам возможность немного пообщаться и поделиться впечатлениями последних дней. Естественно, все уже были наслышаны о позавчерашнем бое, и знали, что да как, точнее, его официальную версию, но теперь прибывшим не терпелось узнать как же всё было на самом деле. Впрочем, бойцам первой роты тоже было о чём порассказать «местным товарищам»…

Ефимов шёл со стороны футбольного поля. Он уже почти вышел из-за кунга машины связи, когда ему послышалось упоминание о собственной персоне. Сергей остановился и прислушался: так и есть, за приземистой туристической палаткой (частной собственностью Хворова и Семёнова) сидела целая компания. Все радисты второй роты и приехавшие из ПВД Смуткевич и Щеглов сгрудились вокруг Крюкова, на все лады расхваливавшего своего старшину. То, что солдаты роты связи второй день ходили, выпятив грудь и свысока поглядывали на простых разведчиков, Ефимов уже заметил. А что? Как никак, а именно их старшина вытаскивал попавшую в переплёт вторую группу, и рядом с ним шёл не разведчик, а радист Крюков, и вот теперь этот радист «вещал» о том, «как это было».

…а он их одной очередью, — почти кричал вошедший в раж Крюков, — и вправо, и перекатом, гранату бросил и следом. У меня в магазине патроны кончились, а тут слева чех вылез, ствол в мою сторону, я только рот раскрыть успел, а наш старшина уже развернулся и очередь ему в бочару. Сам за дерево, чех уже почти труп, а ещё выстрелить успел, у меня прямо перед носом ветки рубило. Васильев со своими отстал, а старшина как сам дьявол всё вперёд летит, ничего не боится. У меня ноги трясутся, я едва их переставлял, а он скачет туда — сюда. Нас, правда, пулемётчик едва не накрыл, старшина его ухандокал, я тоже стрелял, попал — нет не видел, наверно, попал. А старшина чехов десять положил, не меньше.

— Так ведь вроде всего тринадцать трупов было? — засомневался рядовой Масляков.

— Да это тринадцать после боя нашли. Они остальных утащили, это и так ясно, — сказано это было таким безапелляционным тоном, что никто больше и не подумал сомневаться в его словах. А он, видимо что вспомнив, продолжил:

— Мы выскочили на небольшую полянку, и чуть не нарвались, двоих мы там точно положили, но по нам начали долбить со всех сторон, с пулемётов, с граников. Он на меня как заорёт: «Ложись», и сам кубарем под дерево. И тут снаряд как ухнет. Вот я пере…пугался. А следом ещё один, ещё ближе, эпическая сила! Аж земля в нашу сторону полетела. Офонареть! Дерево срубило к чёртовой матери. Но я скажу, чехи шустро слиняли. На раз. Но потом по ним вертушки долбили. Нурсы здорово летят, красиво… Такой шлейф чёрный. Они вообще классно этих гадов утюжили…

«Поэт», — подумал Ефимов и улыбнулся. Про свою «героическую» личность он уже наслушался достаточно, теперь пора было незаметно делать ноги. Сергей попятился, вернулся назад к проходу в периметре и по другой стороне обойдя офицерскую палатку, отдернул полог входа и вошел вовнутрь. А там тоже шло бурное обсуждение позавчерашнего боя…

— А вот и он, — радостно поприветствовал вошедшего Бурмистров, — герой дня.

— Угу, — смущенно буркнул Сергей, и было непонятно, чего в словах замполита больше: искренности или сарказма.

— Давай рассказывай, — Бурмистров весело улыбался.

— Да я не сомневаюсь, что всё уже и без меня рассказали, — отмахнулся Ефимов и хотел уже было пройти к своей кровати, когда к нему обратился ротный.

— Серёга, ты какого хрена так рисковал? — старший прапорщик опешил, он и подумать не мог, что кто-то решил, что он поступал неправильно. — Их было не меньше полусотни. А если бы вы сразу нарвались на трёх-четырёх чехов, а на десятка два? Если бы вас всех положили? — Сергей хотел ответить, но тут раздался голос сидевшего за его спиной Простова.

— Серый, ты слишком много суетился, — такого предательства Ефимов не ожидал никак. Вспомнив сидевшего в прострации лейтенанта, его разобрала злость.

— Да пошли вы все! — разбираться, оправдываться и доказывать что- либо он не перед кем и никому не собирался. Подняв лежавший на кровати автомат, Сергей развернулся и, выскочив из палатки, решительно зашагал в сторону прибрежного леска. Злость как-то сразу ушла и теперь его душила обида. Хотелось побыть одному и немного проветриться.

— Вот я и говорю, от него суеты было больше, чем пользы, — непонятно, то ли Простов хотел тем самым приподнять собственные заслуги, то ли его просто грызла обида за то, что семь человек положили чехов больше, чем вся его группа. Он-то это знал, но в своем докладе о потерях противника предпочёл об этом не упоминать. — Суетился, суетился…

Заткнись, — грубо оборвал его ротный, — он тебе и твоим гаврикам жизнь спас.

— Да я бы и сам…

— Да заткнись ты, — не выдержал до того молчавший Водопьянов. — Я бойцов опросил, если бы не Ефимов, киндец тебе, товарищ лейтенант. Тебе и всей твоей группе киндец, и никакая артуха тебе бы не помогла. Если бы не радист Лыкова, ты бы её и вызвать забыл. Смяли бы они тебя. Тебе ещё повезло, что они долго расчухивались. А то бы и Ефимов со своими людьми не подоспел.

— Да я… — начал было снова лейтенант, но его в очередной раз одернули.

— Молчи в тряпочку, первый бой и принципе всё у тебя нормально, живи и радуйся, а на Ефимова бочку не кати. Должок у тебя перед ним, понял? — ротный был категоричен. — А что я на него наорал, так это чтобы следующий раз всё же своей жизнью чуть меньше рисковал. Понял?

Простов буркнул что-то невнятное и, улёгшись на свою кровать, отвернулся к стене.

— По результатам боя к наградам кого представлять будем или как? — замполит, он на то и замполит, чтобы печься о поощрениях личного состава.

— Можно. — Ротный задумчиво посмотрел в палаточное окошко. — Вон его можно, — он кивнул в сторону прижухшего Простова. — К медали. И кого-нибудь из разведчиков. Володь, ты с бойцами разговаривал, кто там отличился больше всех?

— Крюкова можно, — Водопьянов задумался, — ну и получивших ранения.

— Раненых само собой, — отмахнулся замполит, — кого ещё?

— Ефимова надо бы к «мужику» представить, — сказал Никишин и тут же развёл руками, — но его в БЧСе не было, не пройдёт.