Кирилл Казанцев - Народный мститель

– Да, товарищ майор. Девушку мы взяли. А его самого высчитать теперь будет легко. Записывайте номер мобильника…

Старый серый «Вольво» свернул с дачного проезда и подрулил к забору участка. Ларин выбрался из-за руля, достал из багажника вместительный пакет с продуктами. Взойдя на террасу, он сразу же насторожился, увидев на столе раскрытый ноутбук. Темнел погасший экран. Индикаторная лампочка свидетельствовала, что компьютер включен, просто к нему уже давно не прикасались, и он самостоятельно перешел в режим ожидания.

«Конечно, Катя могла пойти прогуляться в лес, – подумал Андрей, – но она не стала бы оставлять на террасе чужой ноутбук».

Ларин прислушался. В доме царила тишина. Он осторожно заглянул через большое окно в прихожую – никого. Дверь оказалась не заперта. Он шагнул в дом, запустил руку за тумбочку для обуви и извлек из тайника пистолет.

На улице скрипнули тормоза. Андрей, держа оружие наготове, покосился в окно. Напротив калитки замерла незнакомая ему машина. Дверь, ведущая в гостиную, со скрипом отворилась. Ларин видел в полумраке лишь силуэт.

– Опусти оружие, – донеслось до Андрея из полумрака. – Пистолет тебе не понадобится. Мы его успели разрядить.

Катя сидела в кабинете следователя. Здесь было тесно и неуютно. Узкие проходы между письменными столами. Обшарпанные стеллажи с пухлыми папками. Допотопные компьютеры. Пара старых несгораемых шкафов, выкрашенных половой краской. Следователь, жизнерадостный розовощекий здоровяк, попыхивал дешевой сигаретой, сбивал пепел в жестянку из-под растворимого кофе и в очередной раз, как карты в пасьянсе, разбрасывал перед девушкой воображаемые картинки из ее возможного будущего.

– …Если ты не полная дура, должна понимать – свидетелей твоих подвигов на Садовом кольце, когда ты милиционеру руку прокусила, целый вагон. И этого будет достаточно, чтобы тебя года на три на зону упечь. – И он, придвинув к Кате Уголовный кодекс, ткнул пальцем в страницу: – Не веришь? Сама почитай.

Катя отвела взгляд. С того момента, как девушка переступила порог кабинета, она не проронила ни слова.

– Хочешь не читай, хочешь молчи, хочешь и протоколы не подписывай. Это ничего для тебя не изменит. И дружка твоего, кстати, не спасет. Ему ты уже не поможешь. А вот следствию и себе у тебя еще есть возможность помочь. Зачем молодую жизнь ломать? Если ты думаешь, что зона – это только срок от звонка до звонка, то глубоко ошибаешься. Туда можно попасть и больше на свободу не выйти. Всегда найдется способ новый срок заработать, особенно у такой, как ты. Ты же гордая, независимая. Правдоискательница и правозащитница. На зоне мужиков нет, а ты смазливая. Тебя матерые уголовницы по рукам пустят. И вообще подумай, кого ты выгородить хочешь? Твой дружок просто убийца. Ты хорошенько взвесь, подумай, какое будущее тебе больше подходит: зону топтать или к нормальной жизни вернуться? Все, что от тебя требуется, – опознать его. Большего мне не надо. И тогда о твоих подвигах на Садовом кольце я забываю. Протокол рвем, и ты свободна. Иди на все четыре стороны. Подумала?

Катя вновь промолчала.

– У меня и другие фигуранты для опознания есть. Но ты основная.

Девушка вздохнула. Следователь оживился.

– Кажется, ты сказала «да»? Еще нет? А твой дружок, кстати, про тебя все выложил. Думаешь, откуда мне про Садовое кольцо и покусанного сержанта известно?

Следователь глубоко затянулся, заплевал окурок и бросил его в кофейную жестянку. Глянул на часы:

– Все, нет у тебя больше времени. Пошли. И учти, второго шанса не будет. Или ты его опознаешь, как я тебя учил, или в отношении тебя возбуждаем уголовное дело со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В просторной комнате у двери, напротив зарешеченного окна, скучали двое милицейских сержантов. У ярко освещенной белой стены рядом с Андреем Лариным стояло еще четверо мужчин, примерно одинакового с ним роста. Катя переводила взгляд с одного лица на другое. Андрей избегал смотреть ей в глаза. А вот те, кого выставили рядом с ним для процедуры опознания, наоборот, взгляды не отводили. И Кате казалось, что каждый из них вот-вот потеряет терпение, вслух подскажет ей, что глупо жертвовать своей молодостью. Всех-то дел – показать пальцем на Андрея и сказать: это он.

Розовощекий следователь терпеливо ждал рядом с Катей.

– Здесь нет того человека, о котором вы меня спрашиваете. Я никого из них не узнаю, – непослушным языком произнесла девушка, в ее голосе чувствовалась нерешительность, словно она не договорила до конца.

Следователь прочувствовал это настроение и вкрадчивым шепотом произнес:

– А ты еще раз посмотри. Повнимательнее.

– Этого человека здесь нет, – уже твердо, как отрезала, сказала Катя и обреченно опустила голову: мол, делайте со мной все, что ходите.

Следователь тяжело вздохнул, а затем почему-то радостно, что абсолютно не вязалось с ситуацией, и даже немного развязно выпалил:

– Ну что ж. На «нет» и суда нет. Свободны.

Скучающие сержанты, статисты, выставленные для опознания, и сам следователь вышли за дверь. Катя замерла в растерянности, не понимая, что происходит. Ведь она ожидала, что все произойдет так, как обещал ей следователь. Морально она уже готова была очутиться в камере СИЗО. Ларин подошел к девушке, обнял ее за плечи:

– Извини, Катя, за этот спектакль.

– Какой спектакль? – Девушка отстранилась от Андрея. – А как же следователь, милиционеры? – Она смотрела по сторонам. – Я же не первый раз попадаю в милицию.

– Это проверка. И не я ее придумал. Извини, что потрепали нервы.

– Ты хотел убедиться, что я тебя не предам? Ты в меня не верил? – Злость переполняла Катю, и она уже забыла, что раньше обращалась к Андрею на «вы». – Да кто ты такой?

– Это не я придумал. И по-другому было нельзя.

– Да кто ты такой, черт возьми? Скажи!

– Со временем и это узнаешь. А теперь мне потребуется твоя помощь. Без нее никак. Ты не передумала помогать?

– После всего этого ты еще и о помощи просишь?!

Ларин попытался вновь обнять девушку, но та стала вырываться, колотила его в грудь плотно сжатыми кулачками. А затем вдруг затихла, прижалась к нему, вздрогнула и расплакалась.

– Ладно тебе, успокойся, – Андрей погладил ее по волосам.

– Ты, дурак, понимаешь, что я люблю тебя, люблю? – всхлипывала Катя. – Ты последний мерзавец, если можешь со мной так поступать.

– А вот про любовь не надо. Я тебе в отцы гожусь.

– Не в отцы, а в старшие братья.

– Тогда тем более, – Андрей, продолжая обнимать девушку, вышел с ней в коридор. – Все, хватит нюни распускать. Вытри слезы. На нас люди смотрят, – прошептал он Кате на ухо, когда они проходили мимо кабинета следователя.