Михаил Нестеров - На один выстрел больше

Еще одна пауза.

– И все же Совет Безопасности ООН разрешил странам применять силу против пиратов в территориальных водах Сомали. За такое решение проголосовали все члены Совбеза. Например, на сегодняшний день у побережья Сомали пираты удерживают в заложниках команду нидерландского судна. Среди членов экипажа – четверо россиян... Пиратам – сейчас я говорю о тех, кто не был лишен благородства и изящества, к примеру, капитан Блад из романа Сабатини, – так вот, им принадлежат красивые, на мой взгляд, изречения. По другим источникам, авторство принадлежит другим, конкретным людям. И все же. «Пусть завтра полюбит тот, кто никогда не любил, и тот, кто любил, пусть завтра полюбит». «Нас не примет земля, зато нас примет море». «Счастье сопутствует смелым». «Без любви блуждать по морю». «В мире прекрасны два явления – любовь и смерть».

– Гнилая романтика, – донеслось из зала.

Все ждали реакции лектора. Например, директриса видела в редакторе журнала адвоката пиратов. Нет, он не защищал их, но и не упомянул о бесчинствах на море, как будто прошел мимо этого факта. На ее взгляд, лекция получалась однобокой. И только Говоров знал причину этой ограниченности. Он не отделял себя от «вольных добытчиков» и надеялся, что вскоре окажется среди них. Отчасти и сам он почувствовал себя изгоем, как будто кто-то прочитал его мысли, и эта лекция для него лично стала небольшим экзаменом, распевкой перед большим спектаклем. Лекцию он начал со слов о пиратах, которые хорошо знают историю пиратства, и как бы закрепил этот материал перед аудиторией.

По дороге в редакцию Сергей Говоров остановился напротив яркой витрины, являвшейся частью галереи мастерской тату, что на Старом Арбате. Правая часть относилась к новинкам, о чем гласила табличка сверху: «Новое в галерее».

На двери надпись синеватого цвета: «Добро пожаловать в салон «Монтана»!». Когда Сергей открыл ее и перешагнул порог, его в небольшом и уютном холле встретил «вдрызг» разрисованный мастер. Говоров даже на какое-то время растерялся: смотреть то ли в глаза мастеру татуажа, то ли приковать их к первой попавшейся татуировке на его теле.

– Привет! – поздоровался парень. – Я Дэн. Можете называть меня Денисом.

– Принято, – согласно кивнул Сергей, пожимая ему руку. – Обычно бывает наоборот. В моем случае – Сергей, но меня можно называть Сережей.

– В моем случае это скидка на твой возраст, – выкрутился или парировал Денис.

Говоров поторопился с посещением салона: зачем ему отметина на теле, если Миронов отклонит предложение военной разведки? Но он нашел ответ на этот вопрос: не ознаменование, но в память о человеке, путь которого он смог отследить до его последней минуты. Это при том, что еще несколько дней назад не чаял отыскать его фотографию. И он увековечивал не образ Черного Посыльного, а символику самого сильного, пожалуй, подразделения подводных пловцов. Плюс суеверие: татуировка на его плече притянет удачу.

– Скажи, – спросил он Дениса, – по-прежнему в моде профили Ленина, Сталина, Нерона?

– «Злодеев» имеешь в виду? – проявил недюжинную проницательность мастер. – Знаешь, я не раз и не два делал анфас Брута, однажды – Иуды.

– Да что ты!

– Серьезно. Так что будем делать? – Денис предложил гостю место за низким продолговатым столиком. – Во-первых, хочу сказать, что люди делают татуировку на теле тогда, когда хотят что-то поменять в своей жизни. Когда им важно ощутить новые эмоции и впечатления. Тату на теле – это навсегда, запомни. Временные татуировки – это миф. Вот если ты, Сергей, ощущаешь потребность сделать татуировку – делай. И ты ни разу не пожалеешь об этом. Выбор рисунка и место на теле определил?

– Да. – Говоров вынул из бумажника рисунок: скрещенные водолазный нож и якорь.

– Интересная темка, – сказал Денис, разглядывая рисунок. – Это символика итальянского спецподразделения, – уверенно продолжил он, – я знаю их наперечет. Есть еще три, по крайней мере, известные мне. – Денис снял со стеллажа альбом, полистал и повернул к Сергею. – Вот, с цифрой «9» в центре перекрещенных кинжалов.

– Это символика 9-го воздушно-десантного полка Col Moschin, – внес ясность Говоров. – Это подразделение проводило секретные операции в Ливане, Курдистане и Эфиопии, в Сомали, Руанде, Йемене и даже в Косово в 1995 году. Я военный журналист, – улыбнулся он на вытаращенные глаза Дениса.

Они вернулись к рисунку Говорова.

– Как видишь, это снимок с тела.

– Да, я это заметил. Татуировка сделана давно?

– В 70-х годах. Можно сказать, грубо или неумелым мастером. Прежде не было таких инструментов, как сейчас.

– Согласен, – кивнул Денис, начиная понимать, куда клонит его клиент. – Ты хочешь иметь оригинал.

– Точно.

– И скорее всего, тебе не нравится «цифра» и ты предпочитаешь слушать винил.

– Приблизительно так. Сможешь повторить этот рисунок?

– Нет проблем.

– Как долго заживает наколка?

– Ну, разок сойдет кожа, как при солнечном ожоге; ничего необычного, все как всегда. И твоя татуировка, хоть и новая, будет смотреться так, как если бы ее тебе сделали лет двадцать назад. Это я тебе гарантирую. Стиль олд, в общем. А можно поинтересоваться, зачем тебе это?

– В память о друге.

– Снимок сделан с его тела?

– Ага.

– Надеюсь, не с трупа. Он итальянец? Спецназовец?

Эти вопросы не требовали ответа, и Сергей не почувствовал неловкости. Он устроился на табурете, сняв рубашку. Денис перенес рисунок на трансферную бумагу меньше чем за минуту, затем отпечатал его на плече клиента. Когда он включил татуировочную машинку, Говоров отвернулся: от ее вида у него зубы заныли, как будто он сидел в стоматологическом кресле. Но когда игла проткнула его кожу, он стал думать о том, что теперь кровью связан с Альваро Сантосом, и в который раз о судьбе, от которой не убежишь.

На следующий день Сергей вызвал к себе в редакторский кабинет своего заместителя, Григория Орчакова, и заявил:

– У меня депрессия. Принимай дела. И не спорь.

Орчаков и не собирался спорить. Он видел, что с шефом творится что-то неладное и отдых тому просто необходим.

– Кстати, что у тебя с плечом?

– С плечом? Ничего. А что?

– Ты его все время трогаешь. Не укусил ли тебя вампир?

– Ну, вампир укусил бы меня в шею.

Звонок адмирала застал Говорова дома, в его холостяцкой квартире; адмирал «солидно» позвонил ему на домашний.

– Завтра в девять ко мне, – распорядился он.

– Миронов дал добро на операцию?

– Ему дали добро, так скажем, – ответил Осипян. – А тебе лично – пожелали удачи. Поговорим об этом завтра в девять, – повторил адмирал.

– Я помню, – ответил Говоров и положил трубку. Налив себе коньяка, он подошел к зеркалу и чокнулся со своим отражением: – За тебя, Сантос! За твою новую жизнь!