Вячеслав Денисов - Убийство с отягчающими

Быть в курсе развивающихся событий мудрому руководителю нужно всегда. Первый день прошел скомканно, определенную ложку нервозности в бочку ледяного спокойствия внес следователь из Генпрокуратуры, и теперь хотелось, чтобы закончился этот день хорошо, дабы так и началось завтрашнее утро.

Шульгин прибыл, как всегда чисто выбритый (когда успевает и, самое главное – где?), хорошо пахнущий, в отутюженном мундире. Не замечать такие мелочи руководители не могут и всегда отдают дань этому проявлению уважения к старшим по должности и званию. Прибыл Шульгин не с пустыми руками. В кабинет Чубасова просто так заходить глупо. С кем поговорить, генерал-лейтенант найдет и без присутствия подчиненных. Под мышкой генерал-майора блестела лакировкой кожзаменителя папка, по толщине которой можно было догадываться, что без дел Шульгин в кабинете не сидит.

Кивнув на стул, Чубасов коротко спросил:

– Ну?

В контексте сложившейся обстановки иного вопроса не требовалось и, если говорить более точно, вообще не требовалось никаких вопросов, а потому короткий звук, раздавшийся из уст начальника, Шульгин воспринял как тревожное ожидание тем неизвестного.

– Старший группы, введенной в бригаду Кряжина, выходил на связь трижды. В тринадцать часов он доложил, что знакомство состоялось. Отношение следователя к ним он расценивает как осторожное, но не подозрительное…

– Кто бы думал иначе, – перебил, чиркая спичкой, генерал. – Класть палец ему в рот нужно очень внимательно. На лице одно, а говорит другое. При этом еще не доказано, что он говорит то, что думает.

– Вторично капитан позвонил в половине третьего. Сообщил, что Кряжин направил всех троих на поиски крупье по прозвищу Туз, назначив старшим не его, а Марченко.

– Вот лиса! – ядовито усмехнулся Чубасов. Восхищаться было чем. При знакомстве капитан, человек Шульгина, был представлен следователю Генпрокуратуры как старший группы. А Кряжин, нагружая эту группу выполнением своего отдельного поручения, воспользовался своим правом руководителя следственной бригады и старшим назначил другого и, как сейчас выясняется, самого посредственного из двоих оставшихся. Таким образом, теперь советник будет разговаривать только с ним, и на подготовку его к этим разговорам у человека Шульгина будет уходить драгоценное время. – Он нас «расколол», что ли?

– Не думаю, – возразил Шульгин. – Кряжин так вел себя изначально. Ему нужен был Сидельников из МУРа, и больше никто. Его неприятие нашей группы – не главный принцип недоверчивости Кряжина. Тревожит другое. У меня сложилось впечатление, что он пытается провести всех вокруг. Говорит моим операм, что поехал в казино, а сам оказывается на спортивной базе «Олимпа». Просит дела следственной группы Крыльникова по «Олимпу», после чего нам следует догадаться, что он тут же начнет разговор с кем-то из них, а сам с Сидельниковым убывает на улицу Громова.

– А что находится на улице Громова? – удивился Чубасов.

Шульгин позволил себе осторожно улыбнуться.

– А на улице Громова расположен дом, в одной из квартир которого проживает Константин Тузков. Из чего следует, что устанавливать и разыскивать крупье следователь начал задолго до того, как дал отдельное поручение моим операм.

Данным Шульгина можно было верить не только потому, что его регулярно информировал капитан из бригады следователя, но и по той причине, что Кряжина «вела» группа наружного наблюдения из ГУВД. Узнай о такой инициативе Чубасова министр, гром для генерал-лейтенанта грянул бы непременно, но руководителем значился все тот же Шульгин, и это им, а не Чубасовым, было отдано распоряжение на наблюдение. Устные распоряжения, как известно, не в счет.

– Чем «важняк» занимался на Громова? Он нашел Тузкова?

– Я изложу все по порядку, как это видели мои люди…

Сразу после беседы с президентом «Олимпа», из которой Кряжин почерпнул много нового и интересного – все больше о ходе расследования бригадой Крыльникова, он усадил за руль Сидельникова, а сам вынул из кармана цифровой диктофон и перевел разговор на начало. Дорога до улицы Громова предстояла неблизкая, а в условиях плохой видимости и часа пик просто длительная. Как бы то ни было, прослушать полтора часа разговора за сорок минут езды успеть было можно. Советник помнил разговор хорошо, а потому мог легко убрать свои ненужные для анализа паузы «по Станиславскому» и «прокачки», которые порою занимали довольно длительное время. Все, что он хотел узнать, он узнал. После общения с Базаяном, из которого следователь открыл для себя много нового из мира спорта (догадывался, подозревал! – но не был знаком с тонкостями), ему не нужны были уверения президента клуба в том, что следаки Крыльникова беспредельничали или, наоборот, во все вникли, но ничего криминального не обнаружили.

Кстати говоря, так оно и было заявлено – «во все вникли, перевернули всю документацию вверх дном, но ничего крамольного не установили, потому что у клуба «Олимп» репутация безупречная». Тогда остается непонятным, за что Крыльникова убили, если убивали в связи, как было написано в газетах, со служебной деятельностью и при исполнении, как указано в траурном манифесте ГУВД, служебного долга.

Все, что советнику было нужно, это констатация самого факта своего приезда в клуб. Не сегодня, так завтра Кряжину придется повторять всю работу группы полковника, начиная с нуля. Одно дело, когда дело листает милиция, хотя бы и в лице замначальника ГУВД, и совсем другое, когда этим занимается старший следователь прокуратуры по особо важным делам Генеральной прокуратуры страны. Пусть засуетятся. Даже если в клубе действительно «безупречная репутация», во что мало верится после откровений Базаяна, небольшая встряска им не помешает. Мало ли… Вдруг в этом законопослушном стане есть человечек, которой что-то знает да позвонить хочет? А куда позвонить, кроме милиции, которая «все перерыла, но ничего не нашла»? А потому Кряжин побродил по кабинетам при стадионе, попредставлялся, объяснил, кто теперь парадом командует. При этом удивлял всех широтой своего кругозора и тупостью сержантского юмора. Последнее удавалось ему особенно часто, на кокетливые замечания секретарши о том, что напрасно Кряжин старается, мол, уголовного дела за ней нет, тот отвечал:

– Значит, за кем-то здесь их два, – и первый хохотал над своей шуткой.

Словом, постарался на славу. Если кого теперь и боится руководство «Олимпа», то не Генеральную прокуратуру в лице Кряжина.

Из диктофонной записи

разговора ст. сл-ля по особо важным делам

Генеральной прокуратуры РФ

советника юстиции

Кряжина И.Д.