Вячеслав Денисов - Убийство с отягчающими

Вид у Эллы Петровны, надо сказать, был еще тот. А какой еще можно иметь вид, являясь свидетелем того, как к тебе на двенадцатый этаж в альпинистском снаряжении вламывается толпа мужиков? С одной стороны, конечно, приятно. С другой – непонятно: ждала одного Гаенко, и через дверь, а вошли шестеро, и через окна.

Джинсов на ней не было. Был короткий халатик, а под ним, судя по тому, как старательно поджимала под себя ноги на диване администратор «Эсмеральды», ничего. Волосы взлохмачены так, что Кряжину поначалу подумалось – а не оказывала ли она здесь сопротивление наподобие того, что он видел в Апрелевке, не к ночи та будет помянута? Но, разглядев на полу полотенце, советник успокоился. Ждала мужика, приняла душ, а пока тот где-то шлялся, сидела на диване в полной боевой готовности, держа на влажных волосах махровый тюрбан. Они все так делают. Кряжин не раз видел это сооружение на головке своей примы.

Между тем в квартире летали снежинки и тянуло нестерпимым холодом – окон в конспиративной квартире Игоря Викторовича не было. Были одни рамы. Дотянувшись до пледа, лежащего на полу как огромная скомканная обертка от шоколадной конфеты, советник подал его женщине и получил в награду благодарный взгляд.

А квартирка ничего. Метров, наверное, двадцать пять квадратных. У одной стены диван и два кресла, у второй – телевизор диагональю никак не меньше метра. Ну, и плюс – домашний кинотеатр. На экране застыло оскалившееся лицо губернатора Калифорнии – он в очередной раз спасал мир. На сервировочном столике стояла бутылка «Хванчкары», наполовину наполненный стакан и еще один, пахнущий так, что перебивал даже запах начищенной ваксой фээсбэшной спецобуви. Волнение и присутствующие медикаменты оправдать можно – Железный Арни только что собирался бросить кусок асфальтовой дороги в окно, и в этот момент пришли гости. На паркете, посреди комнаты, чернеет пятно, похожее на след от разорвавшейся звезды. Но это не звезда. Это спецсредство «Заря», при взрыве которого у любого нормального человека на несколько секунд пропадают зрение, слух, обоняние, а процесс отправления естественных надобностей более не зависит от волевых качеств. Эту штучку, по всей видимости, и сунули спецы в форточку, прежде чем войти.

– Ай-я-яй, Эмма Петровна, – огорчился советник, выискивая взглядом место, куда можно было бы присесть. – Мы же договаривались: как увидите Гаенко – сразу мне звоните.

– Это вы со мной договаривались. Я с вами ни о чем не договаривалась, – объясняла уже владевшая собой леди-вамп. – А это не одно и то же. Скоты…

Последнее относилось, как можно было предполагать, уже не к следователю. Понять и простить вырвавшееся из уст этой женщины оскорбление можно. Когда такое происходит, мужик-то себя не контролирует, не то что баба! А спецам того и нужно. Чем кошмарнее оскорбление, тем им приятнее. Значит, не зря старались.

– Понимаю. – Кряжин посмотрел на часы. С того мгновения, как ФСБ оказалась в квартире, прошло полчаса. Если Гаенко выбежал за сигаретами или презервативами, это одно. Если уехал по делам и обещал быть к ужину, это другое. – Где он?

– Кто?

– Этот юркий управляющий казино, где вы за администратора.

– Спросите у его жены, – покривилась Постникова. – А здесь живу я.

– Я спросил. Она сказала, что тот должен быть именно по этому адресу. – Кряжин потыкал пальцем в направлении пола. – О вас она ничего не говорила. Думаю, она даже не знает, что вы существуете.

Эмма Петровна пустилась в расплывчатые объяснения, характерные для людей, готовых ко всему, но только не к спецсредству «Заря». Она говорила о ключах, которые полгода назад дал ей Гаенко, дабы ей не было необходимости ночевать в темных подвалах и на сырых чердаках, о том, что видела в последний раз управляющего в тот самый день, когда приходил Кряжин, и обо всем другом, что Кряжина не интересовало или могло заинтересовать, но не сейчас. Любовный треугольник? Фффу… Какая мерзость! Игорь Викторович любит свою жену, и было бы подлостью вмешиваться в их очаровательные семейные отношения.

Дополнив бокал до краев, она пила его частыми глотками, как минеральную воду.

Она могла бы говорить еще долго, потому что ее рабочий день уже закончился, а рабочий день присутствующих продолжался. Но в тот момент, когда Эмма Петровна поведала грустную историю о том, что Гаенко ей даже не звонит, произошло прямо противоположное. Словно возражая против беззастенчивой лжи прелестной администраторши, раздался звонок. Но не телефонный, а в дверь, и напоминал он взрыв гранаты, которую бросили под Царь-колокол.

Боммм…

– Странно, – пробормотал командир группы задержания, и маска на его лице в нижней своей части шевелилась, как мультяшная. Он смотрел на свою радиостанцию, словно подозревал, что она вышла из строя. У подъезда находилось несколько экипажей машин ФСБ, и все вместе они пропустить в подъезд Гаенко не могли. В смысле – пропустить могли, но не имели права не предупредить об этом.

– Я открою, – сказал Кряжин и направился к двери.

Отщелкнул замок, потянул на себя дверь и увидел сухощавого мужчину лет пятидесяти с небольшим. Его принадлежность к профессорскому составу выдавала бородка клинышком и четко поставленная, донельзя интеллигентная речь, коей мужчина стал оправдывать свое присутствие на пороге чужой квартиры в трико, тапочках и клетчатой рубашке.

– Я прошу извинить меня великодушно, – говорил он, – но хозяин этой квартиры посетовал на то, что не может дозвониться сюда. Ему что-то нужно срочно передать даме, находящейся здесь, однако трубку никто не снимает. Возможно, я несколько не к месту, – увидев перед собой мужчину вместо женщины, гость сразу сообразил, что оказался в круговороте чужой интимной проблемы, – но он просил помочь, и я, как человек отзывчивый…

Кряжин, еще раз осмотрев соседа с ног до головы, мгновенно понял две вещи. Вещь первая – он опоздал. Вторая – он сообразил, каким образом его провели.

В руке профессора находилась телефонная трубка беспроводного радиотелефона, которую сосед и должен был вручить женщине для разговора.

Резко наклонившись, чем испугал гостя, Кряжин выхватил трубку и приложил к уху.

В ней слышались короткие гудки. Все правильно. Трубку на том конце можно было вешать сразу, едва старик заговорил, – он говорил не с женщиной, а это означало, что идти сюда Гаенко нельзя. Такого способа получения оперативной информации в арсенале советника до сих пор не было. Простая телефонная трубка от радиотелефона, снятая с базы, на расстоянии может оказаться великолепным прослушивающим устройством.

Вернув телефон гостю, он быстро пересек квартиру и по пояс высунулся в окно. Плохо, что вокруг него никто ничего не понимал, а объяснять не было времени.