Сергей Зверев - Черная сделка

Наконец подошли к раскопу. Он был два на два метра по периметру, глубиной – сантиметров тридцать. Останки отца барона лежали в земле, покрытые свежей марлей.

– Здравствуйте, – поприветствовал всех из раскопа Николай Прокопьевич.

Рядом с ним на мешковине были аккуратно разложены археологические инструменты – лопата, маленький мастерок, щеточки и кисточки.

– Видите, как он лежит, – сказал Антон.

Баронесса, не отрываясь, глядела в раскоп, на то место, где под марлей лежал череп.

– Фердинанд... – прошептала она и схватилась руками за его руку. Ее малокровные губы вообще побелели.

– Наверное, полковник Пфайфельгофф поднялся над холмом, – предполагал Антон. – И тут его настигла пуля. А может, осколки от взрыва гранаты или снаряда. Это уже может сказать экспертиза.

– А что насчет генетической экспертизы? – поинтересовалась журналистка.

На этот раз она подставила микрофон ко рту Антона.

– Экспертиза сошлась... То есть, данные на идентификационном медальоне и теста ДНК подтвердили, что это именно барон Фридерик фон Пфайфельгофф, полковник Вермахта.

– Вы точно знаете, что этот медальон и эти останки принадлежат вашему отцу? – спросила Анастасия у Фердинанда.

– Да. Мы заказали экспертизу в двух лучших лабораториях Германии. Они с точностью до 99,6 процентов подтверждают, что здесь лежит мой отец. Конечно, мы еще раз перепроверим это.

«Вот сука, даже в двух лабораториях проверил, а мне Ваньку валял, фификус гребаный...» – подумал про себя Антон.

– И что вы сейчас, на этом месте, чувствуете? – не церемонясь, спросила Анастасия.

Вероника даже не смогла этот бестактный вопрос перевести.

– Что, что она спросила? – уточнил Фердинанд.

– Чувствуете ли вы горечь... Э-ээ: ужас истории, – попыталась хоть как-то исправить ситуацию Вероника.

– О, да. Это исторический кошмар, – подтвердил Фердинанд. – Двадцатый век – век костей и черепов.

– Он говорит, что чувствует, – якобы перевела Вероника, – как его накрывает кошмар истории. Он чувствует дыхание двадцатого века. Самого бесчеловечного века в истории человечества.

– А каково было нам, советским людям, потерявшим во время войны пятьдесят миллионов своих соотечественников, жить с чувством утраты, – начала комментировать перед камерой Анастасия. – Война разверзла пропасти между народами. Но среди нас есть бескорыстные люди, которые своим трудом и потом наводят мосты дружбы, – с пафосом произнесла Анастасия, а шепотом добавила: – Возьми крупно вон того дядечку в раскопе, а потом наезжай на этого, главного археолога-патриота.

Николай Прокопьевич, облаченный в форму «Летящего беркута», висевшую на нем как мешок, торчал без дела в середине раскопа. Он очень засмущался, глупо заулыбался, когда увидел, что камера уставилась на него и засиял красный огонек записи. Антон, наоборот, нисколько не смущался. Он принял позу стахановца и мечтательно посмотрел на холмы, будто готов все их перекопать.

– А теперь, – сказал Терентий, – предлагаю снять извлечение останков.

– Вы не против начать? – спросила Вероника у Фердинанда.

Он наклонился к матери, прошептал ей на ухо. Баронесса выглядела живой статуей. Глазами она согласилась.

– Давай, подавай, – крикнул Антон Николаю Прокопьевичу.

Тот своими мастеровитыми руками осторожно открывал марлю, с помощью своих инструментов извлекал кость за костью. Очищал. Клал на свежую марлю, передавал Антону. Тот укладывал их вместе. Последним извлекли пробитый осколком или простреленный пулей череп.

Баронессе, наверное, стало плохо, но она ничего никому не говорила, просто прижалась к груди сына. И хоть процедура заняла достаточно времени, она так вместе с сыном и простояла все это время.

Антон завернул кости, положил в цинковый чемоданчик, закрыл его и скорбно-торжественным голосом изрек:

– По русским обычаям близкие родственники не должны на похоронах нести гроб. Этот чемоданчик своего рода гроб вашего отца. Поэтому я предлагаю вам свою помощь. Пусть пока этот чемоданчик останется у меня. Я сам передам его в спец-учреждение на хранение. Когда уважаемая баронесса и уважаемый барон будут покидать Калининград, это чемоданчик будет их соправождать.

– Интересно отметить, что благодаря семейной трагедии и ее чудесному разрешению, – снова затараторила в микрофон Анастасия, – барон решился сделать инвестиции в наш российский анклав.

Тележурналистку совершенно не стесняло то обстоятельство, что баронесса изо всех сил обнимала сына, чтобы держаться на ногах, чтобы не «сорваться».

– Барон фон Пфайфельгофф вкладывает деньги в торговлю металлоломом.

Фердинанд попросил перевести слова Анастасии. Это странным образом отвлекло фрау Энгельберту.

– Сынок, какой металлолом? Ты же ничего в этом не понимаешь, – удивилась баронесса.

– Теперь возьми меня в раскопе – с наездом, – прошептала Анастасия Терентию.

– Ах, Настя, если бы я не понимал наш рабочий сленг, я бы тебя и в этом раскопе взял с таким наездом, – с придыханием прошептал ей в ответ Терентий.

– Ну-ну, – тележурналистка спрыгнула в яму. – Работаем...

Терентий выпятил губу, навел на нее камеру. Анастасия вдохнула воздух. Загорелся красный огонек записи.

– Так закончилась эта уникальная в своем роде операция – возвращение из небытия в семью, а потом и в семейный склеп, одного из отпрысков древнего немецкого рода.

– Ну что? Все? – спросил Терентий у Анастасии.

– Как будто бы да, – ответила она.

– Так, значит, все? – переспросил Терентий у Антона.

– Ну, блин, – Антон понял чрезмерно тонкий намек оператора.

Он пошел к «копейке» и вернулся с бутылкой водки и стаканами.

Николай Прокопьевич помог тележурналистке выбраться из ямы.

– Я не буду водку, – вспылила Анастасия.

– Мы тоже нет, – сказал Фердинанд и отвел баронессу в «Гольф». Сам сел возле матери.

С ними в машину направилась и Вероника.

Антон налил Терентию, его ассистенту и Николаю Прокопьевичу. Сам не пил, потому что был за рулем «копейки».

Терентий быстро выпил, подставил пустой стакан под вторую порцию. Не отказался от второй и Николай Прокопьевич. Да и ассистент тоже.

– Закуси нет, – сообщил Антон.

– Да ладно... Не впервой, – чмокнул губами Терентий.

– Эй, по машинам, – нервно крикнула Анастасия. – Нам еще камеру сдавать.

Телевизионщики собрались, сели в машину. «Ситроен» умело развернулся и, блеснув электроном – эмблемой телекомпании, – покатил восвояси.

– Вероника, едешь за мной. Скажи им, что я предлагаю что-то вроде поминок, у себя дома.

Та перевела для немцев приглашение Антона.

Фердинанд наотрез отказался.

– Нет, мой дорогой барон. Ваш папаша у меня. И нам надо подписать кое-что. Подпишите – и пожалуйста, можно не рассиживаться.