Михаил Нестеров - Тень летучей мыши

– В общем, я готовлю сюрприз.

– Твои начальные слова не всегда анестезия. Ну-ну, продолжай.

– Я принял на работу толкового малого...

– У него есть имя?

– Алексей Михайлович Горохов.

– Что это, шутка такая?

– Нет, я серьезно.

– Сколько ему стукнуло?

– Сорок четыре.

Было видно, что Малышева отпустило. Точнее, он в своем недовольстве не успел дойти до того, что называют «гонять желваки» и подергивать глазом, отпускать нервные шуточки. Он не стал напоминать о договоренности – любой новый работник в первую очередь проходит собеседование в ведомстве Малышева, а уж потом – в ведомстве Гиндина. Такая обратная инстанция объяснялась легко: этот человек прошел проверку, он ваш, делайте с ним что хотите, хоть повторно проверяйте.

– Так, с этого момента давай поподробнее.

Гиндин, знающий свое дело назубок, с минуту настраивался.

– Что мы имеем?.. Все то, что имеет уважающий себя пейнтбольный клуб: землю, макеты, технику, все то, что приближает военную игру к настоящим боевым действиям. Это захватывает людей любого возраста, от подростков до стариков, людей разных профессий и социального положения: от охранника супермаркета до сенатора. Мы достигли значительных успехов, но нужно идти дальше. И дело не в новых образцах оружия, не в его модификациях. Шаг вперед – это топография и ориентирование. Мы его успешно прошли. Следопытство, преодоление водных преград – мы и это используем. Организация, способы передвижений днем и ночью, уход от преследования с собаками – это наши коронные номера. Почему этот вид развлечений так популярен? Он дает участнику игры возможность реально поучаствовать в спецоперации, ощутить жар горячей точки, поразить противника, совершить дерзкий рейд в тыл врага и вернуться целым и невредимым, и это последнее является фундаментом этой игры. Теперь о масках. Мы используем маскировочную одежду, макеты, ложные сооружения, зачастую – дымовые средства маскировки. У нас появилась реальная возможность задействовать все грани этого искусства. Подвижные, буксируемые макеты, естественные и искусственные маски, затрудняющие или даже исключающие возможность обнаружения объектов, техники, людей средствами разведки противника, будь то воздушная или наземная разведка. Только идеальные условия в этом плане позволят привлечь к работе летательные аппараты...

– Тебе стоило подписаться под своей речью: Алексей Толстой.

Гиндин продолжил с того места, с которого его перебил вообще-то сдержанный Малышев.

– ...беспилотники, вертолеты. Что толку задействовать, подразумевая и затраты, летательные аппараты, когда они с вероятной точностью определят все объекты и технику? В этом свете я решил привлечь к работе, которую можно назвать перестройкой, высококлассного специалиста.

– Одного?

Гиндин понял иронию собеседника.

– Я подразумевал и идеологию тоже. Горохов. У него по-настоящему золотые руки. Если хочешь, он заразил меня энтузиазмом, хотя в нем особо сильной увлеченности я не увидел. Он довольно мрачноватый тип. В свое время он как бы защитил военную диссертацию на тему масок. Его работа произвела на военачальников сильное впечатление, но он не дождался оценки, поскольку дело упиралось в деньги. Слава Богу, у нас есть средства, чтобы довести нашу работу до конца, а клуб – на первое место среди европейских пейнтбольных клубов.

– Дураки рано или поздно распрощаются со своими деньгами.

– Что?

– Я говорю, зажигательная речь получилась. Тебе надоело томиться, тебе захотелось кипеть. Я видел тебя таким всего пару раз.

– Напомни, когда такое случилось.

– Первый раз, когда ты презентовал клуб. Второй – когда на его территорию въехала военная техника. Даже новые образцы оружия не зажигали тебя так сильно. Следующая «огневая точка» – закрытие клуба?

– Зачем ты так?

– Дай мне данные, все, что есть у тебя на этого Алексея Горохова. Нужно пробить его на благонадежность.

– Мне кажется, достаточно взглянуть на него, чтобы отбросить все сомнения и не загружать себя подозрениями, а значит – лишней работой.

– Это тебе достаточно поверхностного взгляда, – сказал Малышев, вставая из-за стола и застегивая свой твидовый пиджак. – Для меня важно покопаться в прошлом человека.

– А не мог бы ты для начала просто поговорить с ним, задать несколько вопросов?

– Типа, «ты Виктор Перестукин?» – «Да». – «Какие у тебя отметки?» – «Да разные там...»

С этими словами Малышев вышел из штаба. Потянув носом лесной морозный воздух, он секундой позже сморщился, уловив запах соляра и металла военной техники. Он не разделял «облеченного оптимизма» Гиндина и вот сейчас подумал о том, что вслед за тотальной маскировкой тот взвалит на плечи модернизацию топливной системы базы. Тогда танки, БМП, БТРы, штабные машины смогут заправляться в любой точке необъятной базы. Бензоколонки в его представлении походили на пограничные телефоны, замаскированные в дуплах, пеньках, под валунами. Шиза. Но она коснулась даже сенаторов, как правильно отметил Гиндин. Их сюда вел не охотничий инстинкт, а чувство, с которым убивают человека, нажимая на спусковой крючок... пока что маркера. Пока что. Кто знает, куда приведет неуемная фантазия устроителей, ведь Гиндин сказал, что на достигнутом останавливаться нельзя. Только вверх. И перед мысленным взором Малышева предстала реальная картина охоты не на одного человека, а на группу людей, на рейдовиков, попавших в засаду. Разведка обнаруживает их, а отряды чистильщиков-сенаторов-охранников, вооруженных диковинным оружием, кончают противника, загнанного в угол.

Малышев прикурил сигарету. Но, сделав пару затяжек, затоптал на заснеженном плацу. Он словно подслушал своего коллегу Ткаченко, который обратился к Гиндину с вопросом: «Тебе стало его жалко?», подразумевая Алексея Горохова. Он вернулся, найдя предлог и сетуя на свою рассеянность (забыл на вешалке свою дубленку-«пилотку»). Застегивая «молнию» до подбородка, «включил зеленый свет».

– Пусть твой Горохов приступает к работе. Только не принимай на работу никого по фамилии Луков. Кстати, мне было бы любопытно на него взглянуть. Пригласишь меня на презентацию?

– Разумеется.

– Люблю работать с людьми, которые знают, чего хотят.

Игорь Жевка по кличе Бугай предложил Кознову поближе познакомиться за кружкой пива в местном баре, и Валерий принял его предложение. Ему нравились эти русские пабы, однако он не ревностно относился к подвыпившей молодежи – в отличие от тех людей его поколения, которые считали поколение нынешнее тупыми ублюдками.

– Конечно, – продолжил он тему, – я готов запихнуть мобильник в пасть тому придурку, который врубает на нем музыку, кайфует сам и заставляет кайфовать других.