Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

Курт занял переднее сиденье. Он намеренно оставил свой исправный автомобиль дома, но доктору знать об этом вовсе не следовало…

– Разрешите спросить вас, дорогой Мейер, – сказал Менгеле, когда автомобиль плавно отъехал от тротуара. – Это все, что вы хотели мне сказать?

– Давайте отъедем, – сказал Мейер, внимательно поглядывая по сторонам. – Наша встреча не то чтобы секретная… Но все же некоторая осторожность не повредит…

– Понятно! – ухмыльнулся Менгеле. – Хорошо, тогда ответьте, почему вы столь красивы в наше суровое время? – Он подмигнул. – Наши сбросили Монтгомери в море? Изменились сводки с Восточного фронта?

Курт прищурился и откинулся на спинку сиденья.

– Хотите правду? Сегодня меня пригласила одна дама…

– Остается пожелать вам удачи, – хохотнул Менгеле. – Что ж, вы правильно поступаете. Жить в Париже – и ни с кем не познакомиться…

– И вы в новой машине, разрешите узнать, почему?

– С удовольствием объясню, – улыбнулся доктор. – Только прежде отъедем подальше…

– Почему так?

– Боюсь, гестапо заинтересуется, откуда я взял деньги на покупку!

Теперь они рассмеялись оба.

– Оказывается, мы оба грешны перед рейхом, – произнес Курт с некоторой долей грусти.

– Откровенно говоря, я накопил немного средств в Польше, – сказал Менгеле. – Я привез их сюда контрабандой… Сами понимаете… Это запрещено… Но с золотом в Аушвице не развернешься.

– Понимаю. Как вы добирались сюда, в Париж?

– Через Берлин, увы, мой дорогой Мейер, через Берлин…

Курт с трудом сдержался. Менгеле, говоря о золоте, имел в виду золотые коронки, которые он снимал с евреев в Аушвице. Официально это золото использовалось для нужд рейха. Некоторую часть золота врачи вроде Менгеле присваивали.

– Здесь я нашел покупателя, – с гордостью поделился Менгеле. – В результате у меня появилась эта машина…

Мейер отвернулся и поморщился.

– Куда же мы едем? – спросил доктор.

Курт уже совладал с собственными чувствами.

– Прошу вас, доктор, прежде чем ехать домой, провезите меня по Елисейским Полям. Хочу, наконец, побыть туристом в Париже…

– С удовольствием!

Они выехали на улицу Фош, свернули на площадь Этуаль, потом на Елисейские Поля. Сзади осталась величественная громада Триумфальной арки. На Елисейских Полях «Рено» набрал скорость… И хоть шла война и рядом сидел подонок Менгеле, Иван Денисов на несколько минут отвлекся от всего и просто любовался Парижем. Между домами справа мелькнула и пропала ажурная Эйфелева башня. Впереди была площадь Согласия со знаменитым обелиском. Слева показался и остался позади Елисейский дворец. За Сеной возвышалась «Усыпальница Инвалидов» с прахом Наполеона и других великих полководцев.

– Вы шикарно ведете, доктор, – сказал Мейер. – И вообще у вас все замечательно получается…

– Я стараюсь, – кивнул Менгеле.

Иван Денисов вздохнул. Пора было вспомнить о деле.

– Итак, вас можно поздравить с покупкой? – спросил Курт, сжимая и разжимая кулак в перчатке.

– О да! – радостно отозвался Менгеле.

– Тогда слушайте меня внимательно, – произнес Курт. – Считаю своим долгом предупредить вас…

– О чем?

– Я только что слышал на совещании… Оберштурмфюрер Кнохен не доверяет вам…

Улыбка пропала с лица Менгеле.

– Как? Почему? На основании чего?

– Не знаю… – Сведения нужно было дозировать, и Иван Денисов цедил понемногу: – Слышал своими ушами. Возможно, ему не нравится ваша идея уничтожения населения Парижа вашим газом.

– Вы уверены? – растерянно произнес Менгеле. – Мы так мило беседовали с оберштурмфюрером Кнохеном вчера… нет, позавчера, на балу у баронессы…

– Развлечения – развлечениями, а дело – делом…

На площади Согласия они повернули к Сене. Перед ними в течение какого-то времени ехал зеленый фургон. Курт, казалось, заинтересовался этой машиной, рассматривал рекламную надпись на борту: «Лук, зелень». Доктор Менгеле задумался и не обгонял этот фургон.

– Но почему? – наконец выдавил доктор.

– Не хочу высказывать фантазии, а фактов у меня нет.

Менгеле промолчал.

– И все-таки, с чем может быть связано недоверие ко мне? – умоляющим тоном произнес он.

Курт поймал себя на мысли, что еще немного, и он пожалеет палача.

– Видимо, причина в покушении на фюрера, – сказал Курт. – После покушения все так напуганы… – Мейер, говоря, искоса наблюдал за доктором. – Я прошу вас держать язык за зубами. И сами будьте осторожней…

Тут выдержка изменила Менгеле. Он погнал, и, когда зеленый фургон затормозил на перекрестке, Менгеле не успел нажать на тормоз… Новенький «Рено» врезался в фургон торговца зеленью. Менгеле выскочил из машины. Весь передок «Рено» оказался помят.

– Вот черт! – заорал Менгеле, изо всех сил ударяя по рулевому колесу. – Этот лягушатник у меня получит! – Он направился к фургону.

Пока доктор Менгеле ругался с водителем фургона, также выскочившим из кабины, орал, что может сейчас же отправить водителя фургона в концлагерь, Курт Мейер вынул из кармана лист бумаги, сложенный вчетверо. Он опустил руку и спрятал бумагу под водительское сиденье. Затем тоже вышел из машины.

– Что здесь происходит? – тихим голосом осведомился Мейер, подходя к спорившим.

Водитель фургона, двухметровый детина в синем комбинезоне, сжав кулаки, скалой возвышался над Менгеле. Заметив штандартенфюрера, да еще в парадном мундире, растерянно заморгал. Руки его опустились по швам.

– Господин штандартенфюрер, я не виноват, – наконец сказал француз.

Курт молчал, думая, что ответить. Водитель фургона вдруг сорвался с места и в одно мгновение скрылся в кабине. Все произошло действительно так быстро, что ни Менгеле, ни Курт не успели никак отреагировать.

Фургон взвизгнул шинами и умчался, благо улица перед ним оставалась пуста.

– Вот подонок, – Менгеле сплюнул вслед фургону. – Он получит свое.

– Нимало в этом не сомневаюсь, доктор, я запомнил номер, – Мейер похлопал Менгеле по плечу. – Вы же знаете, что в немецкой военной полиции хорошие сыщики.

– Да, да, – отвечал Менгеле, сокрушенно рассматривая разбитые фары и помятый капот новенькой машины. – А деньги?

– Я думаю, мерзавец на коленях будет умолять о помиловании.

Курт знал, что гестапо не найдет фургон. После аварии, устроенной, конечно, по заданию самого Курта, фургон будет обязательно перекрашен в другой цвет или даже спрятан. Водитель тоже исчезнет.

Документ представлял собой «охранный лист», подписанный генералом де Голлем. Тот самый документ, который Курту дала Адель. Мейер подбросил бумагу Менгеле, чтобы у гестапо появилась улика против доктора.

Расставшись с Менгеле на набережной Сены, Курт взял такси и отправился к Обергу.