Иван Стрельцов - Морской закон

Сидя на открытой террасе коттеджа, Назир Шах некоторое время любовался гладью Персидского залива. Немного позже, когда стало смеркаться, он включил настольную лампу и, опустив руку под крышку стола, извлек конверт, прикрепленный к обратной стороне скотчем.

Следователь долгие годы работал в аппарате контрразведки, служебный и жизненный опыт его многому научили. Например, вот такой житейской истине: «трудно найти, что перед глазами лежит». Это было действительно так, и Назир Шах прятал не особо важные вещи на виду, даже попадаясь на глаза, они не выдавали себя.

В конверте лежали пять обычных поздравительных открыток, на них не было никакого текста, никакого значка не было поставлено, самые что ни на есть обычные открытки. Даже обнаружь их не горничная, а матерый агент госбезопасности, он бы все равно не смог сообразить, какую роль они играют.

На самом деле для ливийского следователя все было очень просто, рисунок на открытке обозначал участника в проводящемся следствии. Открытка с морским пейзажем обозначала экипаж парусника «Аграба». Еще перед отправлением в командировку Назир Шах в Триполи изучил досье всех троих членов экипажа яхты. Все они были неоднократно проверены контрразведкой и каждого в свое время задействовали не в одной секретной операции. До сих пор провалов не было, это практически исключало возможность вербовки врагами ливийской Джамахирии. Но не исключало того, что кто-то из бойцов, находясь длительное время вдали от родины, решил начать свою собственную игру.

«Не исключено», – мысленно соглашаясь с этим доводом, следователь, полагаясь на свою профессиональную интуицию, тем не менее отложил открытку с морским пейзажем в сторону.

Совсем другое дело открытки с поздравлениями «С рождением первенца» и «С Рождеством». Открытка с круглолицым, счастливо улыбающимся бутузом обозначала четвертого члена экипажа, подобранного покойным полковником Аббасом в море, русского наемника Виктора Брагина (по крайней мере так он себя назвал). Как уже стало известно Назир Шаху, наемник имел отношение к делу, которым занимался Махмуд Аббас Аль Фарук, и, возможно, он также был не причастен к взрыву у главной мечети, но следователя насторожил другой факт.

Указательный палец Назир Шаха коснулся шершавого покрытия рождественской открытки. Зеленая красавица елка покрыта белым веществом, похожим на выпуклые комья снега, на верхушке горела алая звезда. Эта открытка обозначала двух русских, арестованных за организацию взрыва у мечети.

«Там русские и здесь русский, это не может быть простым совпадением». – Следователь был уверен, но вот проверить эту версию он не мог. Чтобы дать возможность наемнику расслабиться, по возможности потерять бдительность и тем самым проявить себя, Шах приказал Али отделить этого русского от остального экипажа яхты. А вот с арестованными русскими было сложнее. После того, как МИД России признал, что оба задержанных – офицеры одной из спецслужб, их перевели из камеры полицейского участка в тюрьму. Теперь, чтобы добраться до них, ливийцам предстояло сильно, очень сильно постараться.

«Здесь необходимо глубокое внедрение», – подумал следователь, отбросив эти две открытки и взяв следующую, с пустынным пейзажем и караваном верблюдов. Здесь был зашифрован комиссар полиции Абуала Малик, человек умный, опытный, приближенный к особе султана. Но главное заключалось в том, что дело о взрыве вел лично комиссар полиции, а значит, он знал больше, чем кто-либо другой. Последней в его коллекции оказалась открытка с репродукцией картины «Гибель Помпеи»…

Назир Шах был материалистом и не верил в совпадения, небезосновательно считая, что в девяноста девяти процентах совпадения – дело рук человеческих. Поэтому пожар на лайнере «Варшава» на следующий день после взрыва весьма и весьма насторожил следователя ливийской контрразведки.

«Нужно разобраться, – еще одна открытка легла на стол. Выходило, что следует одновременно разрабатывать четыре объекта: наемника, двух арестованных русских агентов, комиссара полиции и выяснять причину пожара на лайнере. – Много работы, – Назир Шах начал мысленно раскладывать пасьянс предстоящего расследования. – А у меня всего два оперативника и четверо боевиков из группы силовой поддержки». Для раскручивания такого клубка людей катастрофически не хватало, желательно бы иметь хотя бы парочку следователей, вдвое больше оперативников и специалистов по электронной слежке. Желательно, но ливиец прекрасно понимал, что это невозможно. Ливия по-прежнему находилась в международной изоляции, и каждый покидающий страну человек был под особым присмотром, а так недолго и своих людей провалить.

«В конце концов, на финальном этапе можно использовать людей Али и русского наемника, если он окажется ни при чем».

Впрочем, насчет последнего кандидата у следователя были большие сомнения…

Опасения заместителя директора ЦРУ относительно русских арестантов в Буктаре не были напрасными. Действительно, в Москве на самом высоком внешнеполитическом уровне велись переговоры. Но не только в МИДе пытались вытащить из далекой тюрьмы двух россиян.

Федеральная служба безопасности также не сидела сложа руки. По личному приказу директора ФСБ готовились меры по вызволению двух офицеров.

Окажись Христофоров и Лялькин замешаны в шпионском скандале, все бы оказалось намного проще. Их бы выдворили из страны, а госбезопасность России таким же макаром оформила парочку буктарских дипломатов.

Но ситуация осложнялась тем, что полковник и капитан не были объявлены шпионами, их обвиняли в убийстве. И кой-какие западные газеты даже называли их террористами. Поэтому для освобождения офицеров обычные методы не годились, тут нужны были самые крупные (убойные) козыри, которых на данный момент у ФСБ не было.

Аналитическое и оперативное управления работали, не покладая рук, но результатов все еще не было. Сотрудники посольства султаната Буктар носа не казали за территорию дипломатической миссии.

Внешняя торговля России с этим маленьким островным государством практически отсутствовала, поэтому и арабских бизнесменов не было на территории России. Оставалась лишь группа спортсменов, прибывших в Россию на соревнования по тяжелой атлетике. И пока они не покинули страну, было решено этих обрабатывать с филигранной осторожностью.

– Ну и как тебе эти арабы? – потягивая черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, спросил капитан Артемов у молодой пышногрудой девицы. В определенных кругах, а именно дорогих жриц любви, девушку знали под именем Зизи, хотя согласно паспорту она носила более прозаическое имя – Светлана Петровна Коваленко, уроженка города Конотопа. С капитаном Артемовым она была хорошо знакома, тот курировал «стадо ночных бабочек», вьющихся у огней гостиницы «Москва Златоглавая». Со сменой политического строя в стране для проституток, работающих за валюту с иностранцами, ничего не изменилось, потому что государственная безопасность не имеет ни границ, ни ограничений.