Лев Пучков - Бойцовская порода

Рудин же с коллегами привыкли работать по старинке, руководствуясь нерушимыми постулатами отечественной школы, которые настоятельно требовали тратить на подготовку собаки от четырех до шести месяцев. В процессе этой подготовки специалист глубоко и всесторонне изучает психологию пса и его владельца, притирает их друг к другу, учит понимать и любить равновелико каждую половинку тандема. В отличие от экспрессивного импортного метода дрессуры, который предполагает в первую очередь тренировку навыков и насильственное внедрение установок, наша старая школа делает особый упор на воспитании взаимопонимания и правильного поведения, что ляжет затем в основу всех последующих отношений между псом и его владельцем.

Как показала прежняя практика, нашим парням с их старозаветными замашками составить конкуренцию современному методу не стоило даже и пытаться. Немногие доголюбы по нашему нетерпеливому времени предпочитают качество высшей пробы и длительную шлифовку мастерства быстрому и внешне вполне приемлемому современному методу. А перестраиваться на новый лад Рудин со товарищи не могут и не хотят — и дело тут вовсе не в патологической добросовестности и титанической твердолобости, являющейся следствием двадцатилетнего пребывания в Вооруженных Силах. Если подходить к данному аспекту упрощенно, уместно будет такое сравнение: это примерно то же самое, как после высококачественного секса с лучшими представительницами прекрасного пола добровольно перейти на синтетическую вагину и порножурналы. Нормально? А чтобы вредные скептики — приверженцы новаторских методов — не морщили жирные губы в ехидной ухмылке, вот вам конкретный пример из личной практики Рудина, исчерпывающе иллюстрирующий те особые отношения в тандеме человек — собака, что дает нам консервативная школа отечественной дрессуры…

…В конце марта 1995 года Рудин со своей рабочей парой — немецкими овчарками Ингрид и Рэмом был придан сводному отряду для «отработки» одного из районов Грозного. Погода стояла мерзопакостная — туманная морось с редкими просветами, — настроение было примерно такое же, как и всегда в таких случаях, когда приходится заниматься заведомо бессмысленной работой для «галочки».

— Понятно, если захотят — обязательно завалят или взорвут, хоть ты обосрись, — выразил на инструктаже общее мнение командир сводного отряда. — Но наше дело маленькое: сказано — значит, «чистим»…

«Отрабатывали» район в связи с намечавшимся прибытием какой-то импортной комиссии, желавшей в преддверии надвигающегося тепла оценить эпидемиологическое состояние полуразрушенного города, чтобы потом совместными усилиями бороться со всеми подряд ящурами, холерами и прочими напастями военной поры. Суть такой «отработки» состоит в следующем (обратите внимание, как солидно звучит!): отловить в обозначенном районе всех вражьих снайперов, найти и обезвредить установленные специально на комиссию мины-фугасы-растяжки, обнаружить заготовленные боевиками для засад позиции и схороны с оружием и, вообще, всесторонне обеспечить для этой комиссии полнейшую безопасность. Раз-два — отловили, три-четыре — нашли, обнаружили и обезвредили, и — сидим спокойно на контрольных точках и курим. Нормально!

Неэффективность данной «чистки» двойственна, она очевидна для любого солдата, который сидит на блокпосту или на заставе, и отчего-то недоступна пониманию верхних золотопогонных дядек, хоть в народе и говорят, что сверху виднее. С точки зрения нормальной тактики, такая чистка — напрасная трата времени, поскольку Грозный нашпигован войсками, как портовый город шлюхами, и вроде бы полностью контролируется федеральным командованием. Это примерно то же самое, как если бы вы, безвылазно находясь целый день дома, перед сном решили проверить все шкафы — а вдруг забрался кто?! (Интересно, как на вас посмотрели бы ваши домашние?)

А точку зрения низового ратного люда, который все здесь вдоль и поперек облазил и изучил обстановку в районах не хуже, чем конфигурацию сосков любимой женщины, озвучил командир сводного отряда — смотрите выше.

Три месяца войны показали, что «духи» отнюдь не идиоты с камикадзешными наклонностями, к встрече гостей готовились основательно и резервы родного города используют на все сто — в том числе и подземные коммуникации. Иными словами, пока наш официоз орет о спокойной обстановке и докладывает об окончании очередной фазы контртеррористической операции, местные товарищи шастают меж застав и блокпостов, когда и куда им заблагорассудится, и потихоньку делают все, что пожелают. Вот вам двойственность.

В подобном мероприятии Рудин участвовал дважды, и сейчас, как и в первый раз, такое времяпрепровождение ему здорово не понравилось. Массовка здесь была еще та: триста человек, два десятка собак, шум, гвалт, неразбериха в эфире — похоже, командование наше целью ставило не «отловить и обезвредить», а посильнее нашуметь и впечатлить противника численностью — авось не полезут.

Серега, возглавлявший «группу ликвидации снайперов», привык работать индивидуально, по определенному профилю и непременно добиваться результата. На чистку же согнали с соседних подразделений кинологов с разномастными собаками-саперами, наскоро обученными для обнаружения взрывчатки, и в их компании Рудин со своими филигранно вышколенными антиснайперами чувствовал себя, как потомственный английский аристократ, попавший по какому-то чудовищному недоразумению в кафе дальнобойщиков.

— Результата я вам не дам, — предупредил Серега командира сводного отряда, который при распределении кинологов по секторам оставил Рудина с «немцами» при своей персоне. — На тротил мы не натасканы, а искать «гнезда» в такой массовке — дохлое дело.

— Мне твой результат до одного места, — подмигнул Рудину командир. — Полсектора пробьем, сядем где-нибудь в удобном месте, побалакаем. Моему водиле вчера посылку из дому привезли…

Надо вам сказать, что командир сводного отряда Серегу не наобум себе оставил, ткнув пальцем в список, а специально, имея в виду заполучить интересного собеседника из разряда знаменитостей, поскольку деятельность группы Рудина к тому времени уже успела обрасти нездоровой легендарной бахромой и где-то даже мифическим ореолом. А для тех, кто ранее с нашим собакоменом не встречался, следует пояснить, в чем же суть этой самой деятельности.

Группа ликвидации снайперов — это вовсе не панацея, как может показаться несведущим, а скорее вынужденная форма реагирования на суровые условия военной действительности. Лучшее средство против снайпера вне городских условий — минометная батарея и малопьющий корректировщик (совсем непьющих, увы, не бывает), при условии, что обе эти составляющие в ходе работы находятся на безопасном удалении, вне досягаемости снайперского выстрела. В городе против снайперов хорошо себя зарекомендовали артиллерия и реактивные огнеметы. Тот факт, что гаубицы и самоходки не обладают большой точностью, особого значения не имеет — совсем не обязательно, чтобы снаряд залетел именно в ту комнату, где сидит вражий специалист. Достаточно нащупать и не спеша начать разрушать дом, в котором этот специалист оборудовал «гнездо». Подавляющее большинство вражьих снайперов — наемники внеичкерского происхождения, которые ценят свою жизнь и не собираются быть камикадзе — им за это не платят.