Лев Пучков - Привычка убивать

— Тужьтесь, Григорий Васильевич, тужьтесь, — ласково попросила Нина. — Все у нас получится, вот увидите!

Помните рекламу банка «Империал»? Один из сюжетов: Тамерлан, когда на разборки поехал, заставил свою братву наложить большую кучу. Камней, естественно. А когда вернулся с разборняка того, от кучи осталась маленькая кучка — валили в ту неприветливую эпоху хлопцев его, аки поросят на боине. И упал Тамерлан на кучку и давай бакланить — жаль несусветная его разобрала. «…И последним шел Тамерлан. И трогал он эту кучку, и говорил с нею…» Повело, короче, авторитета.

Григорий Васильевич в тот момент неожиданно припомнил рекламный ролик. И тужился он, тужился, и мысленно, со слезами на глазах, просил прямую кишку, чтобы подарила сейчас кучу. Огромную кучу не хуже Тамерлановой, да чтоб воняла несусветно.

И знаете — получилось! Кучка вышла, разумеется, не в пример меньше Тамерлановой, но уж так воняла — волосы дыбом вставали, и не только на голове!

— Фу, чющкя! — негромко высказался Диля и шагнул за порог, прикрыв дверь — только небольшую щелку оставил.

А через несколько секунд погас свет. Усадьба погрузилась в непроглядный мрак.

В большой комнате учинился характерный шум — гомон, топот, кто-то с кем-то столкнулся, ругань раздалась. Толхаев ощутил себя один на один с судном — руки Нины куда-то пропали. И тотчас же послышался негромкий металлический скрежет, завершившийся мягким шлепком за окном. Затем раздался еще один шлепок, только потише.

— Эй, Нинка! — позвал Диля. — Выходи!

— Да как я выйду? — возмутилась Нина. — Дайте мне свет сюда, а то он весь перемажется!

Свет обнаружился не вдруг. Фонарей в усадьбе не случилось, а были только две керосинки, которые сыскали не сразу — минут десять щелкали зажигалками, спички жгли, бестолково совались по углам. В этот короткий промежуток Толхаеву показалось, что он уловил за окном какое-то движение. Показалось, что чей-то пытливый взгляд непраздно проник в вонючую комнату с улицы.

«Не может быть, — метнулась в голове больного яркая, как молния, мыслишка. — Не может… А если может — то помоги тебе боже, солдат…»

…Турды на мрак отреагировал вялым недовольством. Не заметался, не встревожился — не верил, что в этот час его кто-то здесь достанет. Заставил найти керосинки, дождался, когда Нина произвела с больным процедуры гигиенического характера, ополоснула судно, затем посадил рядом с собой на топчан, а кромешников своих отправил искать причину аварии.

Особый электротехнический талант для обнаружения поломки не требовался. Своей «ветки» у Василия не было. В отдельном сарайчике, притулившемся совсем на задах, бурчал недавно починенный Соловьем компактный дизель-генератор, жравший немного соляры и исправно питающий немногочисленные электроприборы усадьбы. От сарайчика к избе шла «воздушка», многократно пересекаясь с постройками и стволами деревьев. Вот на одном таком пересечении и случился обрыв.

— Сделай так, чтобы свет больше не выключался, — велел Турды Сливе, слегка «рубившему» в электричестве. — А то я нервничаю…

Спустя двадцать минут обнаружилось отсутствие Аскера. До того момента, как погас свет, он праздно сидел на крылечке и болтал с Абаем и Акяном. Потом случилась суматоха, а когда свет зажегся, никто сначала не обратил внимания, что моджахед куда-то пропал.

— Иди, скажи этому внуку барана, чтобы встал на пост, — кивнул Диле Турды, услышав, что часовой по охране бани Акян ходит черт-те где и негромко зовет Аскера. — И посмотри, где там шарится этот сын осла — Аскер. Совсем, что ли, оборзели от безделья? Так я вам быстро устрою тут строевой смотр! Давай, побыстрее…

Поисковая активность моджахеда Дили длилась недолго — от силы минуты три. По истечении этих трех минут где-то с тыльной стороны усадьбы раздался негромкий хлопок выстрела, за которым последовал вскрик боли и ярости. Затем — еще хлопок, крик оборвался на самой верхней ноте. А спустя пару секунд вновь погас свет. Только теперь всем было ясно, что это не просто обрыв провода — замолчал дизель-генератор. В усадьбе воцарилась мертвая тишина.

— К бою!!! — Турды схватил стоявший в изголовье топчана автомат и выскочил на улицу. — Абай — спускайся! Акян — ко мне! Оба — бегом в дом! Бегом, я сказал!!!

Поднялась суматоха. Тихонько завыл кто-то из славян, находившихся в большой комнате, раздался неразборчивый испуганный мат, заклацали затворы ружей. Битый жизнью Турды опасливо отодвинулся от дверного проема и прижался к стене. В таких ситуациях трусливые и малоопытные соратники гораздо опаснее врага, скрывающегося где-то во тьме. Откроют беспорядочный огонь с испугу, завалят в упор — поди потом, спроси, кто виноват.

— Кто без команды откроет огонь — кастрирую! — злобно крикнул Турды, повернувшись к дверному проему. — Стволы поднять вверх, стрелять по моей команде! Малой — ты меня понял?

— Понял! — торопливо ответил мытарь.

— Слива? Перо?

— Да поняли мы, поняли!

— Абай, Акян — вы где? Я сказал — бегом ко мне!!! Бегом!!!

Ответом вору был сочный шлепок где-то чуть выше уровня потолочной балки — в том направлении, где находилась наблюдательная вышка. Как раз на последней трети лестницы, по которой ощупью спускался сейчас наблюдатель Абай. Вслед за шлепком послышался нездоровый короткий всхрап, затем что-то тяжко плюхнулось на землю.

— Абай! — отчаянно крикнул Турды, не желая верить своим ушам.

Шлепок повторился — на этот раз совсем рядом. Сочный, звучный, как будто какой-то хулиган-мясник хлобыстнул обухом по свежеразделанной туше. Хрипло зарычал в паре метров спешащий на зов хозяина Акян. Еще шлепок — рык прекратился, темная фигура рухнула на землю.

— МОЧИ!!! — коротко рявкнул кто-то со стороны собачьего сарая.

— А-а-а-а!!! — дико крикнул Турды, ощущая полную беспомощность и каждой клеточкой своего хитрого организма понимая приговорную катастрофичность происходящего. — Аа-а-а… — и заткнулся на выдохе, забыл, что в руках оружие, мгновенно замер на месте, парализованный ужасом.

Навстречу ему, бесщумно стелясь по земле, неслась какая-то длинная темная масса. Масса не могла быть собакой, потому что перемещалась, как человек на четвереньках, припадающий на правую сторону. И в то же время она двигалась с недостижимой для человека быстротой и проворством, как ночное НЕЧТО в фильме ужасов. О, аллах милостивый и милосердный — что это?!

Безжалостные, фосфоресцирующие глаза, испускающие всепоглощающую энергию ненависти, — слепок потустороннего фантома из мрачной Бездны.

И последнее, что успело выхватить сознание вора из этой жизни — дурнотная вонь чуждого жаркого дыхания и страшная улыбка клыкастой белозубой пасти.