Виктор Доценко - Черный трибунал

Лютый пришел в себя на удивление быстро: спустя секунду Говорков, отброшенный резким хуком в сторону, стукнулся головой о стенку туалета и, распластавшись на полу, ощутил под собой что-то теплое и липкое: несомненно, это была кровь убитого Габунии. Глаза Нечаева уже привыкли к темноте, и почти все его удары достигали цели.

Савелий, действуя скорее рефлекторно, нежели осознанно, ставил блоки, уворачивался от ударов, прикрывал корпус и голову. В ней нарастал гул. перед глазами плыли огромные радужные пятна, рука от случайного удара о стену ныла, сделавшись в одночасье словно чужой…

Однако он, мобилизовав волю, сумел-таки подняться и, не видя толком противника, движимый одной лишь интуицией, перешел в наступление.

По всей вероятности. Лютый посчитал, что противник уже повержен, чуточку утратил бдительность, и потому неожиданная атака застала его врасплох.

Теперь ему приходилось думать об обороне. А Савелий, почувствовав, что инициатива перешла к нему, продолжил активное наступление. Главным теперь было не дать врагу опомниться, не позволить достать пистолет.

Удар носком в коленную чашечку — и Максим, споткнувшись о неподвижно лежащего киллера, отлетел к стене, ударившись затылком о зеркальную раму. Еще один удар ногой, на этот раз в солнечное сплетение, — и Лютый задохнулся в кашле. Оставалось лишь добить противника. Бешеный уже изготовился нанести последний хук левой, но тут дверь резко распахнулась, и в ярко освещенном проеме показался силуэт ресторанного охранника, прибежавшего на звуки борьбы из фойе.

— Что тут происходит? — растерянно выкрикнул он.

Яркая полоса света выхватила из полутьмы труп Габунии у писсуара, Нечаева, сидевшего у стены на корточках, тело киллера у его ног…

Савелий инстинктивно обернулся.

— Что тут происходит? — оторопело повторил охранник, делая шаг вперед, рука его зашарила по стене в поисках выключателя.

Окрик этот отвлек внимание Савелия, чем не замедлил воспользоваться Лютый. Бросок в ноги Говоркову, и тот, потеряв равновесие, упал на спину. Еще мгновение — и сильнейший хук в голову заставил Бешеного потерять ориентацию в пространстве.

Савелий не мог даже шелохнуться. Он видел сквозь застлавший глаза туман, как охранник ресторана шагнул вперед, как резво вскочивший Нечаев в непостижимом броске нанес ему незаметный, но очень мощный удар ребром ладони в кадык, после которого охранник плавно, как в замедленной киносъемке, свалился у двери.

А Лютый, подхватив неподвижное тело убийцы Габунии, потащил его в фойе.

Спружинила дверь, и звук этот гулким эхом отозвался в маленькой комнатке туалета.

Наверное, никогда еще Максиму Нечаеву не было так тяжело, как теперь.

Тело гудело от ударов, кровь с рассеченного лба заливала глаза, ноги подкашивались, как ватные. А ведь ему надо было еще тащить на себе горбоносого!

Этого человека, пока еще неизвестного, но, несомненно, связанного с Миллером, по замыслу Прокурора, предстояло выставить общественности в качестве козла отпущения.

Бегство с преодолением препятствий, да еще с тяжелой обмякшей ношей, — такого в жизни Нечаева еще не было.

К счастью, будущий козел отпущения не подавал признаков жизни; да и приди он в себя, вряд ли бы сумел оказать сопротивление — руки, заведенные за спину, были туго связаны его собственным галстуком.

Подхватив киллера под руки (взвалить на себя не хватало сил), Максим потащил его к выходу. Швейцар, заметив двух окровавленных мужчин, лишь тоненько ойкнул и, не найдя ничего лучшего, несмело перегородил проход.

— Прочь с дороги! — угрожающе процедил Лютый, и швейцар, столкнувшись с его взглядом, поспешил отступить в сторону.

Конечно, куда разумней было бы исчезнуть из «Саппоро» тем же путем, которым Максим и попал сюда, — через черный ход в кухню. Но для этого пришлось бы протащить пленника на виду у всего зала, в том числе и Немца. Лютый решил рискнуть: ведь в лимузине, стоявшем на паркинге, наверняка сидел второй приставленный Лубянкой телохранитель. Но иного пути не было.

Стеклянная дверь на фотоэлементах плавно отъехала в сторону, и Максим, с трудом удерживая пленника, тяжело вывалился на улицу.

А со стороны серебристого «линкольна» к нему уже бежал крепко сбитый черноволосый мужчина, на ходу доставая из подмышечной кобуры пистолет. — Стоять! — прозвучал властный приказ.

Лютый остановился.

— Опусти его!

Максим повиновался и на этот раз — окровавленная голова пленника глухо стукнулась о мрамор лестницы.

— Руки за голову, — последовала новая команда.

И вновь пришлось подчиниться, и теперь черное отверстие ствола, направленного прямо в лицо, не оставляло Нечаеву никаких шансов.

Черноволосый медленно, не сводя оружия с Лютого, приблизился. Он стоял на три ступеньки ниже. Он был вооружен, полон сил и задора и наверняка понимал: этот побитый, окровавленный, безоружный человек вряд ли может быть опасным. На лице его играла спокойная улыбка победителя, и Максим, отметив эту улыбку, вспомнил старую истину: человек вооруженный зачастую слабее обессиленного и безоружного — сознание собственной силы невольно притупляет бдительность. И тогда он решил: попробовать уйти все-таки стоит, но нельзя терять ни секунды.

Существенно позже, вспоминая перипетии событий в «Саппоро», Лютый понял: если у него и оставался шанс бежать, прихватив с собой пленника, то ничтожно малый.

Но он этот шанс использовал.

Не сводя взгляда с пистолета в руке черноволосого, Нечаев медленно поднимал руки; может быть, чуточку медленней, чем следовало. Черноволосый был спокоен и уверен в себе — его рука по-прежнему сжимала пистолет.

— Живее… — проговорил он, делая небольшой шаг вперед.

Максим понял: действовать надо незамедлительно. Мгновение — и он словно подкошенный упал на ступени. И в тот же момент прозвучал выстрел, где-то наверху жалобно звякнуло стекло, на площадку перед входом полетел хрустальный дождь осколков. Но Максим, сгруппировавшись, каким-то непостижимым образом уже скатывался по ступенькам. Все получилось так, как и было задумано: в броске Лютый сумел-таки обхватить руками ноги стрелявшего. После короткой борьбы Лютый свалил его. При падении черноволосый ударился затылком об асфальт, и это заставило его на несколько минут отключиться. Этого оказалось достаточно, чтобы Максим, подхватив со ступенек по-прежнему безжизненное тело киллера, дотащил его до серого «форда», бросил на заднее сиденье и уселся за руль.

Нечаев чувствовал — силы покидают его. Глаза застилала кровавая пелена, ключ не попадал в замок зажигания.

К счастью, двигатель завелся с полуоборота. Спустя несколько секунд кроваво-красные габариты «форда» растворились в густой темноте декабрьской ночи…