Наталья Корнилова - Золотая лихорадка

— Ничего не выйдет.

Он изумленно уставился на меня:

— П-почему?

— Потому что Розенталь и ваша жена были убиты вчера вечером примерно в ста километрах от Москвы, возле села Сторожовка. Я сама была тому свидетельницей.

Жуткая тишина накрыла кабинет Шульгина. Родион Потапович выключил видеозапись и с интересом посмотрел на всех присутствующих.

— Да, Геннадий Ильич, это правда, — подтвердила я. — Они поневоле вмешались в планы Птахина, наверное, Птахин опасался, что они могут предпринять еще что-либо против вас, что войдет в противоречие с их собственными планами. Я так поняла, что теперь они не намерены вас убивать. Широчайший общественный резонанс достигнут, они уверены, что вы не пойдете на выборы.

— Я н-не пойду на выборы?! — вскинулся Бубнов и тут же увял. — Я не… Да, пожалуй… пожалуй, вы правы. Н-не пойду. С меня хватит. Я хочу жить спокойно. Особенно теперь, когда моя жена… когда ее…

И он выразительно взглянул на Светлану Андреевну. Впрочем, не он один смотрел на нее. Мы все трое скрестили на ней взгляды, и Родион Потапович сказал:

— Уважаемая Светлана Андреевна, вы только не обижайтесь, но мне никогда еще не приходилось иметь дело с таким непоследовательным и бестолковым клиентом, как вы. Из вас приходится буквально клещами выдирать признания, которые больше всего нужны вам же самой. Слушайте. У нас есть одна гипотеза. Мы предположили, что отец вашего сына… которого Сережа хотел отыскать через вас и даже звонил по этому поводу из казино «Айвенго» с чужой подсказки… что этот отец найден. Правда, мало это радости принесет всем вам. В общем, всмотритесь в этого человека. Вы уже видели его на фотографии.

— Я полагаю, что это Павел Никола… — начала было я, но босс мотнул головой и решительно сунул под нос Светлане Андреевне какую-то фотографию:

— Мне стоило больших трудов разыскать ее. Даже не представляете каких. Посмотрите: это он?

Светлана Андреевна поднесла фотографию к глазам и некоторое время смотрела на нее. Я видела нашу клиентку только в профиль, но даже так я рассмотрела, как стремительно отхлынула кровь от щек Анисиной, а губы стали пепельно-серыми. Она пробормотала что-то, а потом вдруг выронила фото и начала запрокидываться назад. Я едва успела поймать ее.

— Мария, поддержи ее, я дам нашатыря! А вы, Геннадий Ильич, сейчас поможете отвести Светлану в комнату, в которую я ее временно поместил!

— Понятно, Родион Потапович, — сказала я, придерживая Светлану Андреевну за плечи, в то время как Шульгин совал ей под нос нашатырь. В этот момент зазвонил телефон. Родион передал мне пузырек с нашатырным спиртом и снял трубку:

— Да.

Черты его лица вдруг заострились и отвердели. Он произнес:

— Давно бы так. Что ломать комедию? Мальчик у вас? Отлично. Только без глупостей, прошу вас. Да что я вам говорю, вы сами умнее меня. Когда? Да, знаю. Буду.

Он положил трубку и взглянул на меня.

— Кто это был? — спросила я.

— На фотографии?

— Нет, кто только что звонил по телефону.

— А, это? Это очень интересно. Давно уже мне не приходилось попадать в такие опасные жизненные ситуации. Если честно, то не уверен, Мария, что мы из этого выпутаемся.

— Опять риторика! А кто все-таки вам звонил? Интересно узнать имя человека, которого вы посчитали умнее себя.

— Не умнее себя в целом, а в конкретно взятом ситуативном узле, интриге, которые он больший мастак распутывать, нежели твой босс, Мария. Потому что звонил новый глава администрации президента, Антон Николаевич Половцев. Одноклассник Павла Птахина, в классном школьном журнале шедший перед ним.

Я медленно поднялась с дивана и решительно огладила платье на бедрах.

— Что? Глава администрации? И что же он предложил?

— Он сказал, что знает место нахождения тех людей, из-за которых произошли все недоразумения. Он так и сказал: недоразумения. Впрочем, для любезного Антона Николаевича большинство живущих в этой стране людей видится в статусе простых недоразумений, которые можно легко устранить. Он даже не называл имен. Просто сказал, что стоит обсудить кое-какие детали. Видишь, Мария, какая нам оказана честь? Встретиться с одним из самых влиятельных людей в государстве. Наверное, это он потому снизошел, что относительно недавно занимает свой пост. Впрочем, еще недавно он не числился в сонме бессмертных. Наверное, в неофициальной жизни он еще позволяет себе роскошь общаться с ничтожествами вроде нас с вами, дамы и господа.

Я спросила напрямик:

— Вы что, Родион Потапович, в свое время общались с этим замечательным господином, так, что ли? Я имею в виду то время, когда он еще и близко не имел подступов к президентской администрации. Насколько я знаю, он человек новейшей формации. Так что, вы знали Антона Николаевича?

— Я знал целых четырех Антонов Николаевичей, — быстро ответил он. — Один был прекрасным специалистом в своем деле, он работал дворником и был просто-таки виртуозом метлы. Второй уже умер, а третий живет в Америке и работает в институте по проблемам биологии. Что касается четвертого, то сейчас мне предстоит его увидеть, и говорить о нем я не хочу. Мое знакомство с ним ограничивается двумя или тремя встречами мельком.

Родион Потапович, как всегда, растекался мыслию по древу. К чему было сейчас поминать всуе уважаемого труженика метлы — Антона Николаевича? Так нет же — впаял своего дворника. Вторая отличительная его черта — тщательно скрывать от меня то, что, напротив, могло мне пригодиться, и пригодиться очень. Так, для меня всегда оставались загадкой каналы информации, из которых он черпал самые необходимые при ином расследовании сведения.

Прошлое моего босса, то есть род его деятельности до того, как он организовал детективное агентство «Частный сыск» и получил на то соответствующий патент, — тоже оставалось для меня прикрытым некой вуалью. Я знала, что у него имелись обширные знакомства и завязки в спецслужбах, но стоило мне предположить, что он работал в той или иной госструктуре особого назначения, как Родион Потапович словом или делом опровергал все мои доводы.

Таким образом, выходило, что он не работал ни в одной из серьезных организаций, потому что веско разбивал все мои доводы в пользу каждой из них. А я изначально знала, что это не так.

Вообще босс отличался скрытностью. Ход того или иного расследования он зачастую почти полностью держал в мозгу, не вводя меня в курс. Приходилось наверстывать все сокрытое собственными усилиями, недоговоренное — заполнять своими выводами, делать которые иной раз давалось ценой чрезвычайных усилий. А ведь ему бы только сказать!.. Впрочем, не только Родион Потапович Шульгин темнил насчет своего прошлого и своих возможностей. Я вела себя примерно тем же манером. Он знал, что я способна весьма на многое, истинного масштаба возможностей оценить не мог. Как, впрочем, не могла этого сделать и я сама.