Александр Бушков - Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2

- Но вы ведь у нас бывали? - уверенно спросила она, глядя на фрачник.

- Один раз, - сказал Мазур. - И то двадцать один год назад... Исабель, вы работаете в министерстве иностранных дел?

- Нет, вы ошиблись, - безмятежно сказала она. - Сейчас неподходящие условия, и я одета несоответственно, но все равно, считайте, что я встала навытяжку и щелкнула каблуками. - она выпрямилась. - Исабель фон Рейнвальд, секондо-лейтенант военно-морского флота республики Санта-Кроче. - И добавила с ноткой грусти: - Только я не плаваю на корабле, хотя в детстве и мечтала. Я сижу на берегу. Отдел по связям с общественностью. Но мундир у меня есть.

Такие дела. Старший лейтенант по российским меркам. А вот дальше начинаются гадания. Девушка-офицер с хорошим знанием русского языка с равным успехом может оказаться и сотрудницей помянутого отдела, и украшать своей персоной флотскую контрразведку. Отношения меж двумя странами обширные, разносторонние и безоблачные, но все спецслужбы в мире продолжают рутинную работу при любой погоде. Одно непонятно: если она и в самом деле девочка из контрразведки, зачем засветилась касаемо звания и мундира? Могла назваться кем угодно, он все равно не сумел бы проверить...

- Разрешите чуточку дерзкое замечание, сеньор адмирал?

- Конечно, - сказал Мазур.

Исабель смотрела ему в глаза с легкой усмешкой:

- Вы можете разглядывать мои ноги совершенно открыто, а не украдкой, как вы это все время делаете. Я уже вполне большая и не смущаюсь. Кроме того, я младший офицер, а вы адмирал, вам по субординации положена известная бесцеремонность.

Чистейшей воды поклеп: он покосился на ее ножки только раз, когда садился в машину - очень уж на виду оказались. То ли девочка без комплексов и говорит то, что думает, то ли хозяева простерли гостеприимство до того, что собрались... А смысл? Скомпрометировать и завербовать? Чушь собачья, еще большим вздором будет, если они решат, что он разнежится настолько, что выболтает на ее плече какие-нибудь секреты. В прошлый раз их контрразведка, несомненно, составила на него некое досье - а подобные досье хранятся, когда фигурант жив, более того, намерен вновь посетить Санта-Кроче. Черт его знает, что там написано, но достаточно, чтобы они поняли: и с вербовкой не прокатит, и не выболтает он в объятиях ласковой девочки и крохотного секретика.

Он поступил просто: не стал вступать в дискуссию по вопросу о ножках и взглядах, решил переменить тему по принципу «поворот все вдруг». Спросил:

— Значит, вы немка?

- Я коронадо [2] Коронадо – коренной житель республики, независимо от национальности. , - возразила она живо. - Уже мой дед и прадед были коронадо. Может быть, вы думаете... Напрасно. Мы не те немцы. Прапрадедушка с детьми, матерью и тетушкой приехал сюда года за три до франко-прусской войны и создания Германской империи. Я бывала пару раз в Германии, но в душе не шевельнулось совершенно ничего вроде ностальгии по исторической родине. Видимо, еще и потому, что язык очень значительно изменился за полтора столетия. Мне было трудно понимать немцев, а они не легко понимали мой немецкий времен канцлера Бисмарка. Что вы улыбаетесь?

- Фон Рейнвальд... - задумчиво произнес он. - Старинная фамилия, а?

- Впервые упоминается в пятнадцатом столетии.

- Готов поспорить, у вашего прапрадедушки не было ничего, кроме герба и вороха старинных пергаментов. Исабель, только не обижайтесь, я ни в коем случае не хотел бы вас обидеть... Просто я читал один юмористический роман... «Полковник звался Клаус фон Пиллергут, Пиллергут было название деревни, которую предки полковника пропили еще в семнадцатом столетии».

- Какие же здесь могут оказаться обиды? - спокойно сказала Исабель. - Если все так и обстояло - ничего, кроме герба и пергаментов. Я не знаю, пропили ли предки владения. Дедушка говаривал, что мы все свои земли потеряли в Тридцатилетнюю войну. Возможно, это правда, возможно, он желал придерживаться именно такого объяснения — это как-то благороднее, чем проиграть имения в кости или еще как-нибудь промотать. Тридцатилетняя война - неодолимое обстоятельство.

- Непреодолимое, - подсказал Мазур.

- Да. спасибо, вот именно, непреодолимое. Как бы там ни было, предки всю жизнь служили: офицерами чиновниками, была парочка ученых, но особой славы они не добрели...

- Не обрели.

- Да, спасибо, я иногда путаюсь... видите ли, мы - младшая ветвь Рейнвальлов. Старшей ветви отчего-то всегда везло гораздо больше - они сохранили немало земель, после Семилетней войны породнились с единственной наследницей фон Вейхеров - те были еще богаче, - даже объединили гербы. После наполеоновских войн получили баронский титул. А вот младшей ветви упорно не везло. Здесь невезение кончилось. Среди потомков прапрадедушки были и крупные асиендадо [3] От «асьенда» (исп. hacienda – имение, поместье, ферма, усадьба) – крупное частное поместье в Испании и Латинской Америке. вы знаете, кто это такие? Отлично. И двое генералов, и удачливый владелец селитровых... селитряных шахт. - Она насмешливо глянула на Мазура: -- Хотите, выдам вам страшный фамильный секрет? Предкам не удалось сохранить чистоту дворянской крови. Они сплошь и рядом женились не на немках и не на дворянках. Так что я имею все права на фамилию и приставку «фон», но вот с чистотой кроям обстоит не лучшим образом. А сейчас почему вы улыбаетесь?

- Потому что это напоминает отражение в зеркале, - сказал Мазур -- Я о себе. Совершенно то же самое. Один Бог знает, куда мои дворянские предки подевали земли, но к концу восемнадцатого века у них тоже не осталось ничего, кроме герба и пергаментов. Офицеры - главным обратом офицеры и чиновники, инженеры, один университетский профессор... А после революции мои предки по мужской линии женились отнюдь не на дворянках. Так что я тоже не могу похвастать чистотой дворянской крови… Ну, кого сейчас интересуют такие вещи?

- Действительно…

Пока что Мазур не видел в ее рассказе никаких несообразностей. И до Бисмарка, и при Бисмарке, и после Бисмарка немцев сюда переселилось много. Именно немцы в свое время самым активным образом помогали реформировать здешнюю армию - а потому и ее обмундирование в чем-то до сих пор напоминает германское, а уж парадные мундиры - почти точная копия прусских. Правда, после Второй мировой здесь укрывалось немало и совершенно других немцев. Мазур в свое время сам был знаком с одним таким - офицером-подводником и по совместительству агентом гестапо. Правда, он сюда не бежал, в Южной Америке оказался чисто случайно - но столько не выловленных нацистов в свое время здесь окопались...

- Интересно, что еще у нас найдется общего? - задумчиво спросил он...

- Надо будет думать и искать... Еще мы оба моряки, хотя я - скорее по названию и мундиру. - Она смотрела лукаво. - Зато я знаю, чего у нас нет общего. Я не смотрю на ваши ноги, тем более так, как вы... как правильно? Таращитесь на мои.