Сергей Воронин - ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс

- Значит, естественный отбор — это бред? — с некоторой запальчивостью спросил Сумин. — Может, промежуточные виды просто вымерли как неприспособленные?

- Ну как же, — миролюбиво сказал ЕП. — Я же говорю, что приспособлены к своему ареалу все очень хорошо. Но не идеально. Я, например, вижу пути развития для тех же жирафов. Или для тех же слонов. Да для всех. Можно было бы ещё что-нибудь отрастить, не помешает. Но нет. Никаких промежуточных видов не существует, понимаешь?.. Так вот. Почему Киплинг, тем не менее, на мой взгляд ближе всех к правде?.. Всё дело именно в детскости объяснений. Всех их как будто ребёнок придумывал, понимаете? Такая непосредственная детская фантазия. Листья высоко растут — а значит надо шею ему удлинить! А этому вместо носа — руку! Но чтоб он ей ещё и дышать мог! И так далее… Но вот воплощал все эти причудливые детские фантазии в жизнь подлинный мастер. Тела сконструированы идеально. Всё работает, функционирует. Абсолютно жизнеспособно. Это поразительно… Сочетание очень понятной нам детскости в придумках и запредельного, совершенно непонятного мастерства в исполнении… Мы не можем описать даже принцип работы самых важных органов — мозга и печени. А синхронизация организма? А если на клеточном уровне рассмотреть? И ведь всё работает. Само, понимаете?.. Вот так здесь, в этом мире, всё и устроено — одновременно очень просто и очень сложно. И нужно помнить про эту одновременность.

- А человек? — спросил Серёга Грачёв. — Его тоже ребёнок придумал?

- Хороший вопрос, — ЕП улыбнулся. — Похоже, что да. Единственное ограниченно приспособленное существо. Чёрт возьми — мы даже спать не можем без подушки — позвоночник искривляется. Мне раньше вообще казалось, что человек — это пришелец из другого мира, серьёзно, в котором как раз-таки не нужна подушка или обувь, какие-то другие условия, не могу только представить какие. Но потом понял, что в этом как раз и состоит придумка — не до конца приспособленное существо, но имеющее ум в качестве инструмента, с помощью которого уже и приспосабливается окончательно. Без использования ума — обречённое на гибель. А если бы было изначально полностью приспособлено, то и умом бы не было причин пользоваться. Понимаете? То есть, не овладевало бы этим инструментом. Потому и происхождение от обезьяны, конечно, бред. Зачем это обезьяне? Ей и так неплохо живётся. Так что, с человеком здорово придумано, правда? Опять же — так просто всё, по-детски. Но какое воплощение!

- Воплощение?! — Серёга снова не на шутку разволновался. — А как же то, что мы дети Божьи? А вы про какие-то эксперименты!

- Дети, — согласился ЕП. — Конечно. Любимые. Все любимые. Христос замечательно про это объяснил. И никаких экспериментов, что ты? Всё по-настоящему. С первого раза… Сереж, не надо пытаться абсолютно всё башкой понять. Понимать нужно только что-то конкретное и полезное. Я ведь об этом и толкую — про то, как всё здесь устроено, про сочетание понимаемого и непостижимого. Это знание — полезное. Его необходимо научиться использовать. В практическом смысле.

- А как? — неожиданно для себя спросил я. — Как его можно практически использовать?

- Первый вариант — он прямо тут, на поверхности. Люди сплошь и рядом вовсю пользуются тем, о чём понятия не имеют, как оно работает. То есть, например, не понимают, как работает печень, но научились даже её пересаживать. Или про электричество. Никто не понимает его природу, что это вообще такое, но люди прекрасно научились его производить и пользоваться им. Люди — очень практичные существа. Польза — на первом месте. Человек по своей природе — прежде всего практик. Он умеет использовать, не понимая. Главное — чтобы работало. Подавляющее большинство открытий были сделаны случайно в попытках найти практическое применение чему-то другому. И все они опять же из области практики… Даже кабинетные теоретики черных дыр и струн преследуют практическую цель в поисках своего гранта. Капитана… Да что далеко ходить. Например, смартфоны. Очень мало кто действительно представляет, как они работают. Всю сложность этого процесса. Но все с успехом пользуются и не переживают об этом.

- Мы не пользуемся! — крикнул Мишин.

- Это — да, — ЕП с довольным видом улыбнулся.

- А второй вариант? — спросил я.

- С ним сложнее. Как бы это лучше объяснить? Ну вот смотрите — есть смена времён года. Механику этого процесса нам, в принципе, объяснили. Но как же всё это сложно и расчётливо устроено — этот точный наклон оси, эта непонятно почему горящая звезда. Да там вообще! Я даже думать в ту сторону боюсь. Там слишком много непознаваемого для моего всё-таки человеческого понимания. Но вот то, насколько правильно то, что есть времена года — тут у меня лично сомнений нет. Особенно у нас в средней полосе они гармонично себя проявляют. В полной мере. Повезло нам.

- Да уж, — мрачно проворчал сидевший сзади меня Киселёв.

Я бы тут тоже поспорил с ЕП. Осточертело уже плескаться в этом ледяном озере каждый день.

- Понимаете? Тоже какая-то детская придумка. Даже смешная. Но опять же — какое невероятное по мастерству воплощение… Вот понимать эту правильность — это и есть второй вариант… Но до него ещё надо дорасти. А чтобы расти — нужно питаться. Так что — за мной.

Пока я вчера ездил к зубному — произошла ещё одна неприятная вещь. Илюха Старцев из нашей пятёрки заболел и слёг в медчасть. Что-то с животом, подробности были неизвестны. Вообще, Илья отличался отменным здоровьем. Всегда с румянцем на щеках, смешливый — хороший парень. Правда, так до сих пор и не раскололся, как в специнтернат попал. Плавал лучше всех, три стиля знал, и даже баттерфляем немножко мог. Виктор Робертович отпустил нас, "Фиалок", после обеда отнести Старому еды и заодно проведать.

Илья лежал, подтянув одеяло двумя руками, будто кто-то пытается его отобрать, и с каким-то, как мне показалось, испугом глядел на нас. Румянец его теперь, наоборот, выглядел нездоровым. Ко лбу прилип тёмный завиток короткой чёлки.

Видно было, короче, что всё не очень хорошо. Я опять подумал про Забеги. Только ведь почувствовал настоящее вдохновение, только надежда появилась — и на тебе. Сначала Мочка меня не понял, а теперь и вот это. Состава у пятёрки нет. И что теперь? Такого за три месяца у нас ещё не было. Как-то так получалось, что даже если кто-то заболевал, то к Забегам всё равно выздоравливал и все наши пятёрки всегда оставались в полном составе. Что же теперь будет? Внезапно я почувствовал стыд. Человеку плохо, а я всё о себе, о своих планчиках.

На вопросы пацанов Илья отвечал будто нехотя. Сказал, что болит живот, что доктор подозревает аппендицит, повезёт скоро в клинику на обследование. О чём ещё спрашивать — было непонятно. Мочка с мрачным видом стоял у двери.