Андрей Воронин - Инструктор. Законопослушные граждане

Забродов прекрасно понимал всю опасность этого криминального бизнеса, хотя Дмитрию показалось, что Илларион еще не до конца осознал всю смертельную опасность для того, кто хотел бы приоткрыть завесу над этим явлением.

Дмитрий Власов не сразу решился посвятить Забродова в некоторые нюансы российского тотализатора, волнуясь за его дальнейшую судьбу.

— Ты же этих парней не вернешь к жизни, — проговорил Власов, а сам как пить дать, погибнешь ни за нюх табаку!

— Если и погибну, Дима, то не зря, — раздраженно сказал Забродов. — Разумеется, ни Виктора, ни Вячеслава я не верну с того света, но зато, может быть, я спасу других таких же сопливых мальчишек, которых на моих глазах немало погибло в Чечне! Но там от меня мало что зависело, там был приказ! Нас посылали как на бойню! А здесь, Дмитрий, я сам себе приказ! — решительно произнес Забродов. — И поможешь ты мне или нет, я все равно найду эту мразь, которая не только жирует, но и гадит людям в душу!

Власов выслушал его и тихо сказал:

— Я помогу тебе, Илларион, только боюсь, потом за это буду казнить себя всю жизнь!

— Как бы тебе не пришлось казниться по другому поводу, — покачал головой Забродов.

Власов понял, что ему придется выложить разгневанному полковнику все, что он знает, хотя знал он не очень-то много.

— Хорошо, Константинович, не кипятись, я расскажу… — с неохотой начал бизнесмен. После чего поведал всю информацию, которой обладал на данный момент.

— Так что, его зовут Ленин? — уточнил в конце полковник.

— По крайней мере, я слышал такую кличку от сведущих людей, — ответил Власов. — И именно он занимается согласованием результатов матчей.

— Понятно… — задумчиво произнес инструктор и задал несколько вопросов, которые касались непосредственно самой игры.

Однако в этой области бизнесмен не был большим специалистом.

— Вот придет Андрей Абрамов, — сказал Власов, — у него и спросишь: он в этих делах большой знаток, он же помешан на этом футболе!

Илларион Константинович понимающе покачал головой и, закурив сигарету, ушел в себя, размышляя над полученной от Власова информацией…

Как говорят в народе, на ловца и зверь бежит! Не успел Власов несколькими минутами ранее вспомнить об их общем друге — Андрее Абрамове, как он тут же явился во всей своей красе!

Высокий, худой, длинноволосый Андрей Абрамов вошел на кухню вместе с коренастым Славкой Демакиным, который сразу воскликнул:

— Да ты посмотри на них!

— Вижу! — весело поддержал его Андрей Абрамов.

Илларион Забродов встал из-за стола и поздоровался с ними. Обменявшись дежурными фразами и поинтересовавшись здоровьем, полковник перешел к делу. Его интересовали некоторые нюансы футбольной игры и то, что творится вокруг футбола. Однако владелец художественной галереи в данный момент не был готов к разговору.

— Ларик, дорогой, — взмолился Андрей, — о футболе поговорим чуть позже. Давай сначала удовлетворим свои плотские желания, а уж потом перейдем к духовным.

Илларион не стал возражать, и мужчины дружно сели за стол, выпили и прикусили. Абрамов сам завел разговор о футболе, и Забродов от него узнал много интересного.

Но тут в комнате раздался какой-то оживленный шум, в котором проскальзывали то минорные, то мажорные нотки.

— Что там такое? — прислушавшись, поинтересовался Слава Демакин.

Илларион Забродов улыбнулся и, махнув рукой, ответил:

— Да так, Слава, ничего особенного, обычная процедура. Один говорит, а остальные работают! Происходит, так сказать, обыкновенный следственный эксперимент.

Слава Демакин по своей натуре был человеком неугомонным и энергичным, и он сразу предложил:

— Давайте пойдем и все увидим своими глазами.

— Ну что, Димыч, — улыбнувшись, спросил Забродов, — как думаешь, готовы твои собратья по карандашу держать отчет?

Дмитрий Власов неопределенно качнул головой и, взглянув на свои часы «Роликс», неуверенно проговорил:

— Думаю, Илларион Константинович, да!

— Так чего мы тогда ждем! — воскликнул Демакин.

— В самом деле, мужики, — пробурчал Абрамов, — время — деньги!

Каково же было удивление вошедших в зал мужчин, когда они увидели странную и немного комичную ситуацию: взрослые художники, словно школьники, сидели за мольбертами и планшетами и внимательно слушали пожилого алкаша, который, сняв свой старенький пиджачок с коротковатыми рукавами, подходил то к одному, то к другому и что-то настойчиво подсказывал…

— Так, Константин, неплохо, неплохо, — похвалил он хозяина мастерской Гуреева, который осторожно водил углем по бумаге, — только немного мягче, это ведь тебе не предыдущий мужик с яйцами, а беззащитная нежная девушка.

Лопухов взял из рук Гуреева уголь и легким четким движением чуть приподнял изображенной на бумаге молодой светловолосой девушке губы.

— Понял? — спросил Митрич у бородатого художника.

Константин недовольно нахмурился.

— Извините, Константин, — растерянно и виновато произнес Лопухов, — мне легче самому написать, чем слово из себя выдавить!

Константин Гуреев понимающе произнес:

— Кто на что учился…

Лопухов кивнул и протер свою огромную взмокшую лысину платком.

— Совершенно верно, коллега, — проговорил он.

Остальные художники, не отрывая глаз от своих работ, внимательно прислушивались. Владимир Джимисюк что-то подтер резинкой на своей работе, а затем раздраженно зашевелив своими песнярскими усами, повернулся к Лопухову и недовольно переспросил:

— Митрич, так какие у нее глаза? Шо-то я тебя никак не пойму!

— Раскосые глаза, Владимир, — с готовностью повторил Митрич, — и светлые.

— Ну а я какие глаза нарисовал, Митрич?! — возмущенно просипел хохол.

Дмитрий Лопухов быстро подошел к Джимисюку и посмотрел на его работу.

— Вот, уже лучше, Вальдемар! — успокоил он художника. — Почти такие же, как у той девушки, только немного крупнее и печальнее, уважаемый коллега!

Он сам взял дрожащими пальцами карандаш и немного укрупнил ей глазные зрачки, потом слегка приподнял уголки век.

— Да, да… — удовлетворенно прошептал Лопухов, — почти похожа! Молодец, Владимир! Из вас может получиться неплохой художник!

Четверо мужчин, которые несколькими минутами ранее вошли в зал, решили не нарушать рабочую обстановку. Они, рассматривая работы, молча наблюдали за происходящим. Славка Демакин, внимательно присмотревшись к портретам светловолосой девушки, вдруг, повернувшись к своему другу Дмитрию Власову, недоуменно проговорил:

— Ты ее узнаешь?

— Так это же натурщица, Александрой, кажется, зовут… — сразу узнал ее Власов.

— Точно, Шурка! — воскликнул Вячеслав и повернулся к Иллариону Забродову: — Ты понял, Ларик, как тесен этот мир!