Говард Хайнс - Безумный Макс

Тот, в ком Кот без всяких сомнений узнал Джонни, просигналил первому мотоциклисту и показал рукой назад. Человек, ехавший первым, оглянулся. Увидев, что Кот садится в машину, он сделал знак остальным, и вереница мотоциклистов, заметно ускоряв движение, скрылась за поворотом.

Кот, чертыхаясь, завел машину. Слава Богу, паренек оставил ключ зажигания в замке! Вырулив со стоянки, он направил машину следом, выжимая из нее все, на что она была способна.

Как Кот ни старался, впереди никого не было видно. Только бы чутье не подвело, думал он, куда они могли усвистать?.. Солнце слепило глаза, и Кот надел солнцезащитные очки. Дорога по-прежнему пустовала…

Неожиданно справа от дороги, из низкорослого колючего кустарника, поднялся человек и, размахнувшись, метнул в машину здоровый камень. Кот машинально бросил руль влево и тормознул…

Но было уже поздно.

Со звоном разлетелось лобовое стекло. Машина, раз пять с грохотом перевернулась и грузно плюхнулась у обочины на крышу. Перед глазами у Кота вмиг потемнело. Он ничего не видел и не понимал — невыносимая боль пронизывала тело. Она пульсировали и с силой вонзалась в голову, словно пыталась вырваться оттуда наружу. Кот не мог даже кричать, он только тихо постанывал, и сквозь все это в мозгу успевала прокручиваться только одна мысль. Одна фраза, которую любил повторять его отец по любому поводу. «Здрасьте, приехали!» — говорил он и смеялся…

«Здрасьте! Приехали!»

По позвоночнику словно топором колотят…

«Здрасьте! Приехали!»

Вы были очень хорошим полицейским, мистер Томкетт. Вы чтили закон и защищали людей — не правда ли, смешно?..

Боль медленно уходили вместе с этой круговертью в мозгу, будто проваливалась в какую-то бездонную пропасть. Слабую вспышку уловило блекнущее сознание — Кот почти не чувствовал, как загорелась машина, одежда, как, потрескивая, вспыхнула кожа — сознание растворилось, и все покрыл мрак…

— Ну что, патрульный, приехали?! — шипел Джонни, который первым подбежал к опрокинувшейся машине.

Сзади подошел Волк в сопровождении Малыша. Остальные, не слезая с мотоциклов, ждали на дороге.

Волк достал сигарету и пристально посмотрел на Джонни. Тот притих.

— Джонни, — сказал Волк, — прикурить…

Джонни суетливо достал зажигалку и высек огонь.

Волк покачал головой. Джонни резко обернулся на изуродованную машину увидел то, что Волк заметил раньше — по боковой двери стекала струйка бензина. Джонни понял, но невольно опустил взгляд на тихо стонущего и покачивающего окровавленной головой Кота. И тут Джонни охватил страх. Руки его затряслись, а глаза безумно взглянули на Волка.

— Но я… Нет! Я не ток хотел… Я…

— Джонни — повторил, холодно скалясь, Волк, — прикурить…

Мальчик Джонни дрожащими руками достал коробок и сломал две спички, пока сумел зажечь. Волк схватил его одной рукой за волосы, а другой за локоть и подтолкнул к машине.

— Ты этого хотел! Так давай же, давай! Сделай это, сопливый мальчик Джонни! Брось спичку за Паука и за себя! Ну!..

Джонни бросил и, вырвавшись из рук Волка, отбежал, испуганно глядя на вспыхнувший автомобиль.

— Поздравляю, — сказал Волк. И было неясно, то ли с удовлетворением он это сказал, то ли с презрением. — Теперь ты настоящий Ночной Всадник, — он похлопал Джонни по щеке. — Теперь у тебя одна дороги. Только с нами…

Макс ворвался в госпиталь подобно урагану. Оттолкнув бросившуюся ему наперерез медсестру, он кинулся к лифту и с разгона ткнулся в Дональда Мак-Артура. Старый полицейский удержал Макса в своих железных объятиях. В его глазах стояли слезы.

— Где он?! — крикнул Макс, пытаясь высвободиться.

Лейтенант, не ослабляя хватки, посмотрел Рокатински в глаза.

— Держи себя в руках, сынок.

— К черту! — Макс предпринял еще одну попытку. — Где он? Что они с ним сделали?

— Макс, тебе нельзя туда. Тут уж ничем не поможешь…

— Пустите меня, босс. Где он? В реанимации?!

— Нет, Макс, — внезапно постаревший Дональд МакАртур отвел взгляд. — Его там нет… Его вообще нигде больше нет.

— Что!.. — Рокатински побледнел. — Что вы сказали?

— Приди в себя, сержант! — лейтенант с силой встряхнул как-то сразу обмякшего Макса. — Он не в реанимации — он в морге!

— Нет, босс…

— Тебе не надо на это смотреть, сынок.

— Где он?

В холодное помещение морга Макс вошел один. Посередине стоял стол, накрытый белой простыней. О том, что было под этой простыней, Макс предпочитал не думать. Перед его глазами стоял Кот, жующий свой непременный бутерброд и пытающийся одновременно рассказывать очередную байку. Потом перед ним пронеслись все те годы, которые они провели вместе. Вот Кот встречает вместе с ним Энн из роддома. У него в руках огромный плюшевый заяц. Вот они проводят свой отпуск на побережье. Кот тогда безуспешно клеил какую-то блондинку из Европы…

…И вдруг этот Кот, дружище Кот, лежит здесь в холодном мрачном подвале морга. Нет… Он так любил солнце.

Макс осторожно, как будто боясь кого-то разбудить, подошел к телу, накрытому простыней. Он пытался заставить себя поднять эту белую ткань и посмотреть… Что-то останавливало его. Наверное, они опять все перепутали. Ему сказали, что машина сгорела. Но это был кто-то другой. Откуда Кот мог оказаться в этом чертовом автомобиле? Он всегда ездил только на мотоцикле. Он даже шутил, что единственное неудобство, которое есть у его мотоцикла, — это то, что на нем, в отличие от машины, нельзя в волю поскакать с какой-нибудь красоткой. Но он непременно обещал приспособиться к этому неудобству. Нет, определенно там был не он. Вот сейчас откроется дверь и Кот. прежний Кот. ворвется с криком: «Ну вот. я как всегда опоздал. Даже на собственные похороны!» Но в глубине души засел тот ужасный серебряный паук, Макс точно знал, что перед ним Кот. Что все это не сон. Действительность становилась кошмарнее снов.

Макс осторожно, дрожащей рукой, приподнял край простыни. Под ней на обугленном обезображенном теле с остатками форменной куртки Макс отчетливо увидел маленький золотой крестик на цепочке. Этот крестик Коту подарила Энн. Точно такой же был у него и у его сына…

Около входа в морг к Мак-Артуру присоединился Олаф.

— Макс там? — спросил он негромко.

— Там. ответил, глядя в пол, начальник. — Он не хочет верить случившемуся…

— Я тоже.

— Черт побери, а я?! — взорвался старый полицейский. — Неужели вы думаете, что я из дерева сделан? Он был мне как сын… Но я еще и полицейский. Думаешь, мне не хотелось пристрелить этого подонка? Если б я его тогда пристрелил. Кот был бы жив! Но есть закон. И я должен его соблюдать. Иначе, на черта я такой нужен? Иначе анархия… Мы знали, на что идем. А эти сукины дети играют по своим волчьим законам. Эти законы не для меня…