Андрей Воронин - Комбат. Восемь жизней

Старший пожал плечами — просьба не из легких, задача не из приятных. Но отказывать было не принято: все под Богом ходим, кто знает, с чем завтра самому придется обратиться. Иван молча кивнул, давая понять, что сделает все, что сможет. Но лицо брата оставалось напряженным. Очевидно, это не главное, что заставило его просить о встрече в середине ночи. Было еще нечто, о чем тот не решался сказать.

— Не мнись, Витек, не тяни! Время — деньги. Да и спать охота. Не из-за этого ты меня у Светки из-под бока вытянул!

Младший запустил пальцы в то, что когда-то считалось шевелюрой, болезненно сморщился, даже застонал, как от острой боли. Он, обычно прямой и резкий, не стесняющийся ни в выражениях, ни в интонациях, мучился, как кисейная барышня, не зная, с чего начать.

Старший искренне удивился — это было совсем не в стиле Виктора.

— Да говори же! Во что вляпался? Кого боишься?

— Давай по пятьдесят, иначе не решусь — нелепая ситуация, самому не верится. И решение яснее ясного, но больно уж дико все!

Бармен принес коньяк и повторил два эспрессо. Виктор наклонился вперед и зашептал, как когда-то в детстве, когда мама сажала за один стол делать уроки и требовала не разговаривать.

— Ира моя учудила, да такое, что подумать страшно.

— Залетела, что ли? Так ей семнадцать — пусть рожает.

— Да нет, если бы! По такому делу я бы тебя беспокоить не стал и сам бы не беспокоился. Ты послушай, что эта кровиночка устроила, так ее растак. Решил я ей ко Дню влюбленных деньжат подкинуть, хотя знал, что карточка отнюдь не пустая. И дернул меня черт проверить, к какой сумме добавку делаю. А на счету — десять баксов, как у бомжа!

— Ну, у бомжа, положим, ни баксов, ни карточки. А сколько там могло оказаться? Чего ты ждал?

— Неделю назад там почти пять штук зелени было.

— И ты из-за пяти штук скандалишь с девочкой? Может, она две пары босоножек купила и по сумочке к каждой паре?

— Ира? Никогда! Что, я не знаю ее? Решил спросить, забрал прямо из школы, в машине пытал — молчит. И врать не врет, и правды не говорит. Я за ней в квартиру поднялся, пальто снял. На принцип пошел, понимаешь, заело меня. Надавил маленько — прикрикнул, по столу кулаком рубанул, матюкнулся — ты меня знаешь. Она в слезы. Ну, думаю, сейчас вторую шубу из шкафа вытащит или билеты в венскую оперу в первый ряд. Я карточку заблокировал, денег не добавил, велел признаться. Думаю, если на приют какой отдала, или больному в хоспис перевела — объясню, но сильно наказывать не буду. Только чувствую — нет: кто таким грешит — давно бы прокололся. Ирка другая, без романтики. Так вот, она плачет, а телефон звонит у нее и звонит. Она в него мычит, оправдывается, и я понимаю, что про деньги. Понял я, почувствовал, понимаешь, что кому-то она должна и на мою последнюю подачку рассчитывала. Ваня, я с ней два часа бился — не призналась. Ну, думаю, не уйду, пока не скажет. Сел, ее перед собой посадил, руки на плечи положил, сжал изо всех сил. Лиза трезвонит, телефон обрывает, помощники суетятся — полдня делом не занимаюсь, а с дочкой отношения выясняю! И Вера, мама ее, как назло, во вторую смену; значит, раньше половины второго ночи дома не появится. Короче, дождался я, и вместе мы додушили нашу наследницу. Хорошо, брат, что ты сидишь, а то упал бы. Она человека украла.

— Что?! — Иван действительно не ожидал ничего похожего. Как она, девочка, школьница, могла кого-то украсть? Да и зачем ей краденый человек? Она что, работорговец?

— Дура она, больная на голову. Ты послушай только, потом советоваться будем. У нее, оказывается, была школьная любовь — не пацан, не девочка, а учительница, классная руководительница. Я ее даже знал — видел, когда денег школе отвалил, директриса мне ее представила. Нормальная женщина, молодая, хорошенькая. Так вот, продолжаю, эта хорошенькая зачем-то решила уволиться. Понять можно — со всеми бывает. И уволилась. Дочь моя за ней следила пару дней, представляешь? Узнала, что та из хорошей квартиры в плохую, попроще, перебралась. Решила, что это из-за бедности и от плохого мужа. Ну и решила разрулить по-своему. Пришла к какому-то олуху, про которого от друга слыхала, что тот крут до чрезвычайности, предложила денег три штуки. Тот пять затребовал — она сказала, что согласна, в рассрочку. Пять обналичила, три отдала, за две сняла квартиру в центре. Жлоб этот, сам или с товарищами, учительницу где-то в городе поймал и на съемную хату приволок. Дочурка моя думала, он ей скажет, где держит приобретение. Она прибудет спасительницей, перевезет в новое жилье… Поможет и спасет! Да фиг ей — сдать «место хранения» тот решил только в обмен на недостачу. Я денег не дал, Ирку спугнул. Она, вместо того чтобы схитрить и сначала училку выкупить, испугалась, разревелась, меня насторожила…

— Ясно, — тяжело вздохнул Иван. — Она и тебя насторожила и исполнителя. Теперь, пока его не найдем, и учительницу не разыщем. В милицию надо заявлять, Витя. И потом этой ненормальной адвоката нанимать, иначе по этапу пойдет депутатская дочь.

— Я ее не по этапу пущу, а в дурдом запру, там пусть обитает… Только с милицией связываться совсем не хочется. Представляешь, как пресса отзовется, — дочь депутата похитила человека! Или — элитные забавы золотой молодежи… Ославят на всю страну, а то и на полмира. Не отмоюсь… Короче, давай думать, как без слуг закона разобраться.

— Где она сейчас?

— Ирка, что ли? Дома, с мамой. Я обоих водителей там оставил, вооруженных. Надежные парни, от них не сбежишь…

— Есть у меня, братец, человек на примете — хороший психолог, переговорщик. Он из трупа показания вытащит. Сейчас позвоню — пусть с племянницей моей побеседует.

— Ваня, так она все рассказала! Только где искать этого исполнителя? — Я и имя пробил, и адрес. Нет его там. Ночью соседей не расспросишь. Если почуял он чего — слинять может. Как не спугнуть? Да и вряд ли сам он женщину караулит — наверняка перепоручил каким-нибудь головорезам. Хорошо, если таким же лопухам, как Ирка. А если отморозкам, наркоманам? За пару штук серьезные ребята работать не станут. А придурки подождут, сколько велено, бабок не получат, рассердятся… Ты понимаешь? А если они трахнут ее? Или, не дай бог, ножиком пощекочут?

— Стой, не паникуй! Ты сказал, переехала от плохого мужа? Бывает, и от хорошего переезжают — к любовнику, например… Ты дома у нее был?

— У учительницы? Да. Пусто, даже соседей разбудил. Сказали — дней десять квартира пустая, а до этого одна Алена, училка эта, с ребенком жила. Мужа давно не видели, с полгода…

— Так что ж ты о ребенке-то молчишь? Где он? Мальчик? Девочка?

— Мальчик Петя семи лет — из Иры выудил. Только о нем ничего неизвестно, представляешь! Никто не в курсе. В детский сад утром поеду, соседка указала, куда этого Петю водили. Может, узнаю что-нибудь? А то и самого пацана тетка или бабка приведет.