Андрей Воронин - Комбат. Восемь жизней

Светлана — другое дело, с ней они, что называется, одна сатана, соратники и единомышленники. Она — боец, деятель, боевая подруга. А эта — Аленушка из сказки, удивительная, неизвестная, из другого мира. Он уже спас ее от своей безумной племянницы и ее подельников. Теперь вернет ей счастье и покой. Доктор посоветовал абсолютно верно. Нужно увезти ее подальше от Москвы. Только зачем в Сибирь или за Урал? Не лучше ли в Сочи, где у него, кроме известных супруге квартир в «Миллениум Тауэр», есть домишко в другом элитном микрорайоне? И незачем работать учительницей — пусть занимается своим Петькой, а он будет к ним изредка приезжать…

Сережа с Таней отправились в кино, а Рублев с Подберезским — к Гале. Петька встретил обоих радостно, но, разобравшись, что к маме его не отвезут, откровенно загрустил. Андрюха, выгрузив на кухонный стол пакеты с продуктами, стал вместе с хозяйкой распаковывать свертки. Дочка-помощница увела опечаленного Петю к себе и принялась громко и выразительно читать ему забавную историю из жизни Муми-Троллей. Слушал он тихо, не перебивая.

— Хороший мальчик, спокойный, — прошептала Галя, и Рублев, пристроившийся рядом на табуретке, уловил в голосе вопрос, который она не решалась задать вслух.

— Простите нас, Галина. Еще несколько дней мы будем нуждаться в вашей помощи. Не откажите! Я понимаю, что взваливаю на вас огромную обузу и ответственность, но больше обратиться не к кому.

— Про обузу, вы, Боря, зря — ребенок хороший, воспитанный, некапризный. А вот про ответственность — это верно. Я ведь не знаю ничего о причинах его пребывания в моем доме. Сам он рассказал, уж не обессудьте, как они с мамой переехали в новую квартиру, а папу с собой не взяли. И все. Что с мамой? Что с папой? Не знает. Надеюсь, у моей дочери из-за него не будет неприятностей?

— Галчонок, — Андрюха трогательно обнял Галю за плечи, и та вздрогнула от неожиданности и волнения. — Мы не знаем, где его родители, но никакого отношения к деньгам и политике эта история не имеет. Тебе ничего не угрожает, и дочурке твоей. Потерпи, дорогая, еще немного. А если невмоготу — мы его заберем.

Услышав такое, Комбат чуть не упал со стула. Ну Андрюха дает! Куда они могут забрать пацана? Разве что к очередной однокласснице переместить? Сколько у него, интересно, таких надежных и верных женщин в подругах? Дурак он, конечно, если только в подругах. Чем не жена такая Галя? Умница, симпатичная и к нему неравнодушна. Вздрогнула, когда он свою лапищу ей на плечо взгромоздил, словно током ее ударило. Чего еще хотеть?

— Не заберете, потому что я не отдам! — Галя тихим и уверенным голосом развеяла опасения Рублева. — Ищите его маму — она, судя по сыну, женщина порядочная и ответственная, учительница, коллега моя. А что про дочу свою поинтересовалась — поймите правильно. Одна она у меня, а я у нее. Нам рисковать друг дружкой нельзя. Если дело опасное — просто заранее предупреди, Андрюша, я подготовлюсь и детей подготовлю.

— Подготовьтесь, Галина, — Борис Иванович решил вмешаться в разговор. Подготовьтесь на всякий, непредвиденный случай. Поменьше оставляйте детей одних. Если есть необходимость куда-то попасть — звоните мне, я отвезу.

— Я сам отвезу, Галочка, и нечего пугать мою подругу, — Подберезский, как-то особенно слаженно действовал с бывшей одноклассницей у кухонного стола. И когда они оба, как по команде, отступили в разные стороны, там оказался отлично сервированный ужин и даже бутылка мартини.

— Галя любит, — прокомментировал Андрюха изумленный взгляд командира, — а мы с тобой за рулем — нам сок апельсиновый.

— Прошу к столу, — по-домашнему произнесла Галина. Потом заглянула к детям и позвала их присоединиться. Девочка отвела Петю в ванную, где они вымыли руки, почти не балуясь и не брызгаясь водой.

Рядом с Галиным прибором красовался специальный бокал в виде широко раскрытого конуса. Он был явно ни к месту среди тарелок с селедкой, вареной картошкой и домашними котлетами. Все взрослые это видели и понимали, но никому не пришло в голову предложить хозяйке заменить любимый мартини более уместной в ситуации водочкой. Петька, который, очевидно, уже привык к новым для него обстоятельствам, чинно отделял вилкой кусочки рыбного филе, поджаренного специально для него. Галя тихонько интересовалась у дочки уроками, Андрюха безмятежно улыбался, поглощая котлету за котлетой. Рублеву вдруг показалось, что он в гостях у старых друзей, давно женатых, уверенных друг в друге, счастливых тихим домашним счастьем.

«Сентиментальным становлюсь», — отметил про себя Борис Иванович. Неожиданно у него в кармане запел мобильник. Рублев с удивлением увидел, что звонит Танюша — у нее был его номер, сам велел записать, и ее внес в память своего аппарата. Но девочка еще ни разу ему не звонила — как-то не было повода.

— Але, — благодушно произнес он в трубку, но в ответ услышал лишь звуки возни или борьбы, потом короткий, оборвавшийся детский крик.

— И снова бой, покой нам только снится, — пробормотал Рублев, отодвигая недоеденную тарелку. — Андрей, ты остаешься здесь как минимум на шесть часов. Я на связи. Что-то случилось с Танечкой. Если пустяки — скоро вернусь. Если нет — по истечении назначенного времени связывайся с родителями девочки и обращайся в органы. Галина, не волнуйтесь, девяносто девять процентов, что ни к Пете, ни тем более к вам этот звонок не имеет отношения.

Последние слова Комбат произнес уже за порогом, прыгая вниз через несколько ступенек. Спустя пару секунд Андрей увидел в окно, как Борис Иванович рванул с места на своей «старушке».

Один за другим он набирал номера московских товарищей, которые могли бы сейчас поехать на помощь своему боевому командиру. Как назло, аппараты были вне зоны доступа, и немудрено — выходной, чуть после полудня, кто в лесу, кто на лыжне, кто на рыбалке.

Иван Волошко приказал бойцам «вскрыть» жилье Бориса и встретить его внутри. Если мальчик Петька там — забрать, ничего не объясняя. Алена сама сможет позвонить и поблагодарить.

Но в скромной, не по-московски аскетичной квартире было пусто, следов пребывания там маленького ребенка не обнаруживалось — ни одежек, ни игрушек, ни сластей в холодильнике. Об этом командир группы захвата сообщил нанимателю. Тот был несколько разочарован, но велел дожидаться хозяина.

Сережка с Танюшей часто ходили в кино по воскресеньям, и именно на этот, одиннадцатичасовой сеанс. Рублев говорил, что вечером, перед учебной неделей, тягать девочку по кинозалам жестоко — она должна пораньше лечь и хорошо выспаться. И самому ему не грех перед сном освежить в памяти пройденный материал. Вообще-то, Сергей был с ним не согласен, но вот Танюша — да. И ее редко бывающие дома предки — тоже. Так что лучше так, чем никак. Тем более в зале одинаково темно и на утреннем, и на вечернем сеансе. Можно любоваться Танюшиным остроносым профилем, пушистыми ресницами, даже прикасаться к ее узкой, нежной ладошке. Когда Сергей еще «бомжевал», он знал о девчонках много такого, чего бы Тане не стал даже рассказывать. Просто потому, что ничего хорошего, поучительного или интересного в этом знании не было. Особенно для семиклассницы. Да и не только знал, не просто со стороны смотрел, но и принимал участие в иных забавах. Без интереса, за компанию. К Тане такого отношения он бы не допустил ни от кого, тем более от самого себя. Она была его талисманом — и сестрой, и мамой, и теткой, и любимой. Он понимал это в свои шестнадцать и просто ждал, когда придет их время. Она, кажется, видела их дружбу так же — надежной, верной, постоянной.