Александр Тамоников - Рейд ценою в жизнь

Непроходимая чаща встала перед глазами, другой дороги не было, слева тоже гудели моторы и надрывались немецкие глотки. Скорость снизилась, пришлось расчищать тропу.

Поле, заросшее одуванчиками, преодолели по-пластунски, попутно выяснив, что ещё недавно здесь выращивали картошку, чуть дальше свёклу с кормовой репой.

До объекта осталось порядка двух вёрст.

Разведчики выбрались из оврага, растворились в зарослях боярышника на опушке. Лесной массив был неоднородный - густые участки чередовались с редколесьем, трава и кустарники вставали волной, потом обрывались.

Случайно наткнулись на просёлочную дорогу - она проходила правее метрах в сорока. В данное время дорога не использовалась, но недавно здесь шла военная техника - колёса и гусеничные траки продавили грунт. Дорога извивалась волной, проваливалась в низины, карабкалась на косогоры. Лесная идиллия не могла скрыть приметы войны.

Деревья расступились, чернели воронки от прямых попаданий авиабомб, валялись деревья, вырванные с корнями. Участок просёлочной дороги был полностью разрушен. Причина стала понятна чуть позднее - под удар попала колонна малогабаритных тягачей, Т-20 «Комсомолец», перевозящее противотанковые орудия 45-го калибра. Это была одна батарея: четыре орудия; четыре тягача. Груды металла была разбросана по склону. До леса колонне не хватило тридцати метров, оставалось лишь догадываться как произошло это печальное событие.

Возможно, удар не был преднамеренным и часть самолётов просто свернула в сторону, обнаружив заманчивую мишень. Колонна попыталась спастись, но не успела, было несколько прямых попаданий, остальное сделал взорвавшийся боекомплект. Малогабаритные «Комсомольцы» превратились в горы мятого железа, на брони чернела засохшая кровь, валялись перевёрнутые орудия, у большинства оторвались лафеты, вспучились броневые щетки.

Погибших красноармейцев успели вывезти, прежде чем район заняли немцы. Очевидно, это и была потерянная полковником Шабалиным батарея сорокапяток.

Задерживаться не стоило, провели их несколько грустных минут и довольно - сколько можно платить за собственные ошибки?

Тягача Т-20 использовались в войсках с середины 30-х годов, они с успехом заменяли конные упряжки, на которых до этого таскали орудия. Маневренные, подвижные, отдалённо напоминающие лёгкие танки 20-х годов, только на башнях, вместо орудий, стальные заглушки. Сразу после начала войны Горьковский артиллерийский завод стал монтировать на «Комсомольцах» противотанковые орудия 57-го калибра, превращая тягачи в самоходные артиллерийские установки. Такие пушки были неустойчивы, при стрельбе имели малую опорную базу, излишнюю высоту линии огня. Но всё же их распределяли по танковым бригадам и использовали на поле боя.

Склон оказался недолгим, дальше дорога втянулась в лес, пришлось уйти влево, спуститься в лог. Кустарник рос островками, плотность осинника была средней.

Полковник Гуртовой похоже не ошибся - неприятельских войск в районе не было, колдобистые просёлки не годились для военных коммуникаций.

За кустами, на опушке, виднелся просвет у края леса, заросли уплотнялись, высилась стена лещины. Сердце начинало подрагивать - чувствовалось, что цель уже близко.

Это было то самое место, о котором говорил полковник Гуртовой, говорил не понаслышке, он явно сюда приезжал. Красноармейцы растянулись за кустами и стали осматриваться, приказа выйти из леса никто не отдавал.

Прямо по курсу простиралось открытое пространство, лес изгибался влево. Опушка, заваленная сушняком, вилась в северо-западном направлении. Из леса, метрах в трёхстах левее, выбегала грунтовка и вилась вдоль лещины, за которой обосновались люди Шубина. Между ними и просёлком протянулась узкое пространство с голым глинозёмом и редкими пучками зелени. Правее, землю рассекали трещины, через одну был даже переброшен мостик. От ограды, за дорогой уцелело немного: торчали врытые в землю столбы; секции забора валялись в переломанном виде. Прямо по курсу возвышались ржавые стальные ворота с аркой, надпись по гребню давно выцвела и не читалась. Не сохранилось никаких примет, что здесь находился важный объект военного назначения. Режим секретности, как видно, поддерживался.

Территория овощебазы расположилась на краю деревни Баталово, за воротами пустырь, усыпанный мусором, слева и справа утлые сараюшки, за ними строение солиднее - наполовину кирпичное, наполовину бревенчатое, ржавый остов тяжёлого самосвала, на обратной стороне пустыря свалка металлолома, видное место в которой занимал остов небольшого подъёмного крана.

Овощехранилище находилась по центру за воротами, именно таким его Глеб и представлял. Основная часть сооружения заглублена в землю. К хранилищу отворот вел укатанный грунтовый подъезд, виднелся край бетонного пандуса. Ворота были откатные, из стальных листов, когда-то выкрошенные синей краской, массивная конструкция передвигалась по направляющим и сейчас была закрыта. Над землёй возвышалась небольшое строение из серого кирпича с наклонной крышей. Ворота находились в центральной части сооружения. Окна в здании отсутствовали - сплошная кирпичная кладка.

Глеб задумался: «Место для арсенала подобрали правильно, за неимением более подходящего - затевать строительство нового объекта не было времени. Как временное хранилище вполне пригодно. Прихрамывает техникой безопасности, но не до этого – война, главное что склад подземный».

В округе не было ни одной живой души, как-то даже не верилось.

- Шлыков, Глинский, видите канаву справа?.. - Шубин указал пальцем. - Обойти овощную базу, проверить - есть ли немцы в деревне.

Захрустели ветки под ногами. Канава, через которую были переброшены мостки, пролегала метрах в пятидесяти правее, рядом с дорогой, на которой немцы разбомбили батарею сорокапяток. Пришлось ждать, видимо, разведчики искали безопасные подходы к деревне.

- Чувствуете, товарищ лейтенант, гнильцой попахивает, - прошептал Мостовой, он давно уже подозрительно принюхивался. - Сколько лет здесь уже нет никакой овощной базы, хранилище пустовало, потом арсенал работал, а запах до сих пор остался, ничем не выветрить.

- Да врёшь ты всё… Я ничего не чувствую, - пошмыгал носом Коля Савенко.

- Так ты же из деревни, Николай, - объяснил Мостовой. - Ты коровий навоз не почувствуешь, даже если наступишь в него. А вот у нас, имеющих чувствительное, интеллигентное обоняние…

- Да иди ты!.. - огрызнулся Николай. - Со своим обаянием… и всё такое… Я в шахтёрском посёлке жил, у нас там ни одной коровы не было. За мясом на колхозный рынок ездили.