Александр Тамоников - Огненный тыл

- Действуй, Михаил! - выдохнул Глеб. - Только осторожно давай, без геройства.

Жизнь детей действительно была важнее. Конторович побежал на запад - за деревья, остатки разведгруппы припустились по врагу догонять своих подопечных. Дети спотыкались, тормозила зарёванная Вероника - ссадинам на коленках не было числа, рвались натянутые нервы, бесил мотоциклетный треск, пройденное расстояние не было тому помехой. И вдруг шумы стали удаляться куда-то в сторону, застучал автомат - советский Шпагина, взорвалась граната, за ней ещё одна, снова надрывался ППШ, закричали гитлеровцы, захваченные врасплох.

«Только бы на рожон не полез, - твердил себе Глеб. - Нечего героя изображать, Конторович. Просто беги вприпрыжку».

Какое то время слышались выстрелы, потом они стихли и разведчикам снова пришлось вживаться в роль нянек, даже выносливого Павлика мотало из стороны в сторону. Над головами мелькали кроны деревьев, дети падали без сил, за спиной было тихо, в тридцати метрах голубела пушка, справа - на окраине леса возвышался пригорок. В чаще, насколько хватало глаз, не было ни троп, ни полян.

- Лида, отведите детей туда, - Шубин указал пальцем. – Проверьте - все ли на месте. Несколько минут на отдых. По первой же команде бегите со всех ног дальше.

- Вы куда? - испугалась воспитательница.

- Здесь мы будем, никуда не денемся.

Он взобрался на пригорок, сгорая от волнения: «Что происходит? Где немцы? Где Конторович, будь он не ладен?».

Глеб распластался на косогоре, схватился за бинокль. Подчинённые тяжело дышали, пристраиваясь рядом - не могли они повлиять на исход драмы, слишком далеко и, опять же, подставлять детей.

Конторович был жив, но ничем хорошим его игра в догонялки не закончилась, по крайней мере для него. Лесок был небольшой - простреливался насквозь, в качестве укрытий можно было использовать травянистые бугорки, очевидно, этим он и занимался, пока не кончились патроны. Конторович вышел из перелеска в поле на подгибающихся ногах - без оружия, в разорванном маскхалате, в бинокль можно было различить даже выражение его лица. Разведчик озирался, гримасничал, держался правой рукой за простреленное левое предплечье, с лица откачали всю кровь, оно не естественно вытянулась, потухли глаза. Михаил перебрался через заросшую чертополохом колею, закачался на краю поля, схватился за шаткий столбик, увенчанный фанерным щитом - поди разбери, что там написано. Опора казалась неважной, щит завалился, но сам Конторович устоял, он повернулся, исподлобья посмотрел на леток, поморщился от боли в руке - конечность висела плетью, на землю стекала кровь.

Из леса выехали два мотоцикла с пулемётами в люльках, подкатили к дороге, остановились - мотоциклисты обменялись репликами, засмеялись, из коляски вылез пулемётчик, стащил краску, взъерошил слипшиеся от пота волосы, спешились и другие - достали сигареты, закурили - происходящее доставляло им удовольствие - загнали таки еврея. Смотри - самый настоящий юде, жидо-комиссарское отродие, казалось Глеб читал по губам. Убивать загнанного в ловушку красноармейца фашисты не спешили, а Конторович неуверенно брёл по полю, опустив голову, иногда оборачивался. Рослый гренадер вскинул МР40, что-то пролаял. Конторович и ухом не повёл - простучало очередь, пули вспахали землю под ногами разведчика, он съёжился, остановился, втянул голову в плечи. Немцы засмеялись, Михаил повернулся, он стоял с опущенной головой, расставив ноги, смотрел исподлобья, немцы обсуждали феномен, смеялся коротышка с торчащими из под каски ушами, хлопал себя по коленям.

- Чёрт, не помочь никак Мишке, - расстроено прошептал Баттахов. - Странно он шёл, словно горящие угли и под ногами.

- Мины, - пробормотал Климов.

- Что? - не понял Баттахов.

- Мины, говорю - минное поле. Наши устанавливали их - в тех местах, где не хватало ресурсов на фортификацию, а потом все бросили, отошли, не стали использовать. И на щите, что Мишка повалил, было написано «Осторожно – мины!».

- Мать честная!.. Что он делает? - у сержанта сел голос.

Конторович поднял руки, даже ту, что была прострелена, для этого потребовалось усилие, разведчик справился.

- Эй!.. - заволновался Смертин. - Он что - собирается сдаваться?

Немцы продолжали веселиться - прошлая гренадер махнул стволом:

- Давай сюда!

Конторович не реагировал, немцы переглянулись - какой тупой русский еврей! Снова крикнули и снова ничего в ответ. Ладно, если Магомед не идёт к горе… Трое вышли на поле и направились к одинокой фигуре, на этом участке мин, по видимому, не было - это Михаил уже выяснил, а вот там, где он стоял… Немцы подошли, стали разглядывать его, как невиданную зверушку.

Какая-то нечеловеческая тоска отразилось в глазах советского бойца, он миролюбиво закивал, словно собрался идти. И вдруг, резко подался назад, надавил пяткой на взрыватель - взрывом разметало всех четверых. Мина была противопехотной и неслабой, разлетелись клочья земли, порванные на куски тел. Шубин отнял от глаз бинокль - грудь сдавили железные тиски, словно самого на куски порвало.

До мотоциклов осколки не долетели, но взрывная волна достигла дурных голов - немцы отпрянули, схватились за автоматы, с благоговейным трепетом таращись на разбросанные тела. Один согнулся пополам - его вырвало, другой зашёлся удушливым кашлем. Сержант Климов заскрипел зубами, что-то замычал, яростно заколотил кулаком по пригорку, остальные потрясено молчали.

- Мишка – Мишка, где твоя улыбка?...

Горькая желчь подкатила к горлу, перекрыла кислород. Выжившие немцы пришли в себя, расселись по мотоциклам, резко тронулись, едва не столкнувшись друг с другом, устремились к перелеску. Ненависть поднималась вместе с желчью, но на ком её сорвёшь?

В небе кружил двухбалочный разведывательный самолет Фокке-Вульф - летающий глаз. В Красной Армии его окрестили незатейливо - «Рама». Он действительно напоминал оконный переплёт с крыльями. Эти изделия немцы начали применять с первых дней войны, изучали передвижения частей, система укреплений, высматривали аэродромы. Частенько их использовали в качестве наводчиков артиллерийских и бомбовых ударов. В Красной Армии знали - появилась «Рама», жди бомбардировку. Вид у самолёта был хрупкий, скорость черепашья, но «Рама» обладала хорошей манёвренностью на больших высотах и была для истребителей непростой целью. Пилот уклонялся от атак при помощи горизонтальных манёвров, на которые были неспособны истребители. У экипажа был великолепный обзор и завидный сектор обстрела. Атакующие его самолёты сбивались ещё на подлёте, живучесть у «Рамы» отменная, фактически это была летающая крепость.

Шубин вышел на поляну, стал наблюдать за барражирующей «Рамой» - самолёт кружил чуть севернее, явно не просто так. Высматривать кучку красноармейцев и детдомовцев - много чести, он явно проводил тактическую разведку, значит к северу позиции Красной Армии и Ярцево пока не отдали, это было хорошей новостью, однако, то, что немцы скоро захватят город - сомнений не вызывало. В небе недалеко от самолёта сверкнула вспышка, выросла облачко разрыва, затем ещё одно с другой стороны - зенитная артиллерия вела огонь по летающему разведчику, значит оборона работала, во всяком случае её отдельные части. «Рама» неторопливо удалилась в юго-западном направлении, скрылась за деревьями грусть их.