Сергей Самаров - Высокоточная смерть

– Авторитарный, – поправил я.

– Ну да, я это и хотел сказать… Руку убери… Руку уберите, я все и так скажу.

Я послушно убрал руку, но оставил при этом кисть на весу, вдобавок пальцами пошевелил, показывая, что готов снова причинить ему боль.

– Этот мужик сунул мне в руку десять тысяч, две бумажки по пять тысяч – а это две трети моей зарплаты вместе с калымом – и приказал сделать то, что он велит. При этом показал мне удостоверение полковника полиции. Я сразу поверил, потому что на нем были полицейские брюки. Повез он меня, показал стоянку около ФСБ, фотографию красной машины и сказал, что нужно будет завтра сделать. Сегодня, то есть…

– А как фамилия этого полковника?

– Простая какая-то фамилия. Иванов-Петров-Сидоров или что-то вроде этого… Точно не запоминается. И имя-отчество соответствующие… Если Иванов, то Иван Иванович, если Петров, то Петр Петрович… Память вот подводит в последнее время… Особенно на фамилии и имена…

– Николаев! – сказал я. – Николай Николаевич…

– Правильно, Николаев! Сказал, что им нужно человека, который на машине будет, «прижучить» так, чтобы он подельников своих сдал, а фактов на него серьезных нет. А как порошок ему подбросят, он разговорчивым станет. Не дурак, отлично понимает, что за взятку меньше дадут, чем за наркоту, и всех подельников без долгих уговоров и заложит. Я знаю, что с полицией шутки плохи, тем более с полковниками. Могут и мне, дураку, наркоту запросто подсунуть. Только чтобы отчитаться. А полковники – они своих подчиненных прижимают без жалости, а уж незнакомых парней со стороны, как я, – тем более. И согласился. А он мне тогда же пригрозил, что, если я не сделаю, как надо, меня вместо того человека на «зону» отправят. А мне там, скажу честно, не сильно уютно было. Я и сделал, что просили…

– А в окно наблюдать тоже он тебе велел? – спросил я.

– Нет. Это уже я сам… Знаю, что там, в квартире, алкаш пожилой живет. Купил бутылку, заглянул к нему, выпили два раза по полстакана`, он сразу на диван и спать завалился. Я в окно и смотрел, что будет…

– А кому ты позвонить должен, когда я на машине выеду? – продолжил я допрос.

Глаза слесаря забегали в разные стороны и перестали за мое лицо цепляться. Он явно искал, что бы соврать, но «соображалки» не хватило. Я медленно приблизил руку к его ключице, кажется, даже коснулся места нажима, хотя нажать еще не успел, потому что глаза его перестали бегать, и он с испугом ответил:

– Ему же… Он номер мне сказал и велел трижды повторить. Я запомнил. У меня память хорошая еще, – и он прошептал номер, хотя только что на память жаловался, когда фамилию Николаева не пожелал сразу вспомнить. А сейчас, похоже, вспомнил, как на нее жаловался, и снова испугался: – А как вы узнали?

– Что? – спросил я, отвлекаясь, потому что в дверь кабинета постучали. – Что мы узнали?

Альтшулер отреагировал на стук и разрешил войти. Вошел человек в гражданской одежде и молча положил на стол перед полковником папку с какими-то документами. Судя по тому, что полковник только заглянул в папку и не стал читать, это был акт дактилоскопической экспертизы, то есть то, чем он слесарю уже пригрозил. По потожировым следам что-то сказать еще не могли, поскольку они позволяют производить экспертизу ДНК, а это как минимум полный рабочий день, в худшем случае, при наличии каких-то сложностей, на это уходит несколько дней, иногда даже неделя. Но нам подобная экспертиза была по большому счету и не нужна.

– Как вы узнали, что я должен позвонить? – не смущаясь приходом эксперта, спросил слесарь.

Меня тоже приход эксперта не смутил, поэтому я снова запустил палец под ключицу допрашиваемому, чего он явно не ожидал при постороннем. Я же посчитал, что если уж он начал рассказывать все с самого начала, то и должен рассказывать именно все, ничего не пропуская, не утаивая и не путая нас. А то ведь я тоже имею законное право обидеться, тем более что акция с кокаином была направлена против меня.

Альтшулер тоже передал эксперту листок с номером человека, которому должен был позвонить слесарь, и сказал:

– Пробей это по биллингу или как-нибудь еще. Мне нужно срочно знать, где этот человек находится. И вообще, что за тип…

– Понял, товарищ полковник. Сделаю… – Эксперт с любопытством посмотрел на допрашиваемого, который, кажется, пытался от боли спрятаться под стол. Это могло бы быть действенным, если бы я не сидел рядом и не перевел бы свою руку на его другую ключицу, пока нетронутую. Зрачки слесаря снова расширились, глаза готовы были вывалиться из орбит, и он прохрипел:

– Спрашивайте, я все расскажу…

– Вот и рассказывай, – потребовал я довольно настойчиво, хотя и не грубо.

Эксперт направился к двери, но на пороге оглянулся. Его, похоже, сильно интересовал мой действенный способ допроса. Я тяжелым взглядом подтолкнул его к выходу, он все понял и плотно прикрыл за собой дверь.

– Что же ты… – укорил я слесаря. – Обещал все рассказать, а сам часть утаиваешь, я имею в виду звонок, – и посмотрел на часы. Мне пора было идти на вторую тренировку. Моя команда, скорее всего, уже собралась и ждет только моего появления. – Мне пора, товарищ полковник, – выразительно постучал я по стеклу часов. – Через полчасика могу заглянуть. Если уважаемый господин слесарь опять начнет артачиться, я быстро уговорю его. А после занятий вообще могу посетить его в камере.

Слесарь с испугом посмотрел на меня, а полковник едва заметно улыбнулся:

– Иди, если мне покажется, что он начинает врать или чего-то недоговаривает, я тебе позвоню, тогда поднимешься. А без звонка лучше не прерываться. Иди… Тебя ждут…

Я покинул кабинет и заспешил по лестнице вниз, в спортивный зал, где офицеры оперативного состава меня уже дожидались.

– Прошу прощения за опоздание. Полковник Альтшулер задержал. Оперативная обстановка вносит в график свои коррективы. Потому занятия сегодня будут укороченные, но более интенсивные. Возражений нет?

– Никак нет… – за всех ответил один, старший по возрасту и, вероятно, по званию.

Занятия я не скомкал. Проводил, как и пообещал, более интенсивно, одновременно разминаясь сам, чтобы победить сонливую усталость. Но при этом сам себе отдавал отчет, что возраст начинает сказываться, и я постепенно начинаю терять скорость. Мысли в голове трудятся с прежней быстротой, но мышцы за мыслями не успевают. Это было сигналом, которого я ждал все последние годы, не желая соглашаться со своим возрастом. Конечно, это все стечение обстоятельств – бессонная ночь с двумя боями за короткий период, потом нервотрепка с машиной, погоня за слесарем, допрос, в конце-то концов, но я еще некоторое время на что-то смогу сгодиться. Тот же Николай Николаевич Николаев, насколько я помню, на два года старше меня. Ему сейчас, стало быть, шестьдесят пять, а он еще работает, хотя тоже, наверное, надеется выйти на пенсию. Киллер на пенсии – это, на мой взгляд, звучит грозно. Получает он армейскую пенсию или нет – не знаю. Если постоянно находится в бегах, то не получает, но вполне может статься, что получает. Он разведчик чрезвычайно опытный и умелый, следов после себя не оставляет и знает, что доказать его причастность к какому-то конкретному убийству невозможно. От оружия, естественно, избавляется сразу и остается чист. И пусть у него никогда, как я слышал, нет алиби, отсутствие его ни одним судом не будет воспринято как доказательство вины, только следствие может это проверять. И пусть проверяет, Николаю Николаевичу на это наплевать. Пока ни одно следствие не смогло ничего против него доказать и не сможет, как он надеется. Так что, возможно, он спокойно получает и военную пенсию, и офицерские выплаты за звание, и еще определенную сумму за сохранение военных и государственных секретов, которые стали известны ему по долгу службы. Единственное, что сможет его остановить, это работа не по плечу… Например, принятие заказа на уничтожение равного ему соперника. Там уж, как говорится, кто кого одолеет. Я не берусь рассуждать, кто из нас сильнее в боевой подготовке. У каждого есть свои сильные стороны, как есть и собственные слабости. И кто станет победителем в подобной ситуации – вопрос открытый. Николаев, естественно, надеется, что это будет он, я, само собой разумеется, считаю себя вероятным победителем. И только дальнейшее покажет, кто из нас прав.