Кирилл Казанцев - Последняя обойма

- У нас нет обеденного перерыва, - сказал клерк.

- Что? - Удивление, застывшее в моих глазах, показалось милиционеру странным, и он поторопился выставить меня за

дверь. Последним, что врезалось мне в память из увиденного в «Европе-Инвест», был объектив видеокамеры, обращенный в

мою сторону.

Будто удав, свесившийся с верхушки дерева, пытался заглянуть мне в зрачки.

Двери захлопнулись, капли дождя застучали по голове и плечам, радуясь новой встрече.

Я не торопился садиться в машину. Я посмотрел на таблички, украшавшие стены здания по обе стороны от дверей.

«Европа-Инвест. Финансово-инвестиционная компания. Часы работы: 9.00 - 19.00. Без перерыва. Без выходных дней».

- Сидоров, - тихо сказал я, хотя не было никакой надежды, что Сидоров меня услышит. - Тебя крепко дурят. Не знаю, с

кем ты там сдружился, но только этот тип тебя дурит. Беги от него. Бросай это дело. Пока не поздно...

Как и следовало ожидать, Сидоров не отозвался.

А когда я приехал домой, сел в кресло, поставил на колени телефонный аппарат и принялся названивать то в автосервис,

то в сидоровскую квартиру, то в квартиру его бывшей жены, то в квартиру его нынешней подруги - в ответ получал или

долгие гудки. Или - «его здесь нет». Или - «не знаю, где он может быть».

Я понял, что слова Макса - «он же не навсегда исчез» - могли оказаться слишком оптимистичным прогнозом.

Я отнес телефонный аппарат на кухню. Пил крепкий чай, ел наскоро сделанные бутерброды и смотрел на телефон. А тот

молчал.

Он зазвонил в тот момент, когда я меньше всего этого ожидал.

Глава 8

Это было уже глубокой ночью. Я сидел в кресле, тупо уставившись в экран телевизора. Моя правая ладонь лежала на

телефонном аппарате, словно это могло сделать меня более чувствительным, словно телефонные кабели могли стать моими

нервами, пронизавшими весь Город и напрягшимися сейчас в ожидании Сидорова. Любого знака, любого звука, любого

сигнала с его стороны.

Постепенно я стал проваливаться в дремоту, и кресло будто потеряло твердость деревянного каркаса, позволив мне все

глубже и глубже погрузиться спиной в обивку, скрыться в темной глубокой норе, как в пасти огромного животного,

притаившегося за креслом...

И когда тишину разорвал телефонный звонок, я вздрогнул, словно меня тряхнул электрический разряд, словно я ощутил

кожей приставленный к виску пистолетный ствол, словно почва стала уходить из-под ног. Словно все это произошло

одновременно.

Я вцепился в ребристый кусок пластмассы, будто она была для меня последней соломинкой, а я был утопающим. Я вжал

верхний конец трубки в ухо так, что стало больно. Я вслушивался и вслушивался, но там была лишь густая немая тьма.

Потом по тьме раздался слабый, едва различимый вздох.

- Алло, - негромко произнес я. Почему-то я старался говорить тихо, словно кто-то мог нас подслушивать. Скорее всего я

делал это потому, что вокруг была ночь. В доме напротив все окна были темны, и лишь тусклый круг цвета топленого масла

висел в нескольких метрах от подъезда, венчая бетонную основу фонарного столба.

- Алло, - повторил я. Похоже, никто не хотел со мной разговаривать. Возможно, что и вздох мне почудился.

Как только я об этом подумал, как далекий звук повторился.

И минутой позже, более отчетливо:

- Тя-же-ло.

Я узнал этот голос.

- Что случилось, Сидоров? - медленно проговорил я, стараясь, чтобы все слова звучали четко и ясно. Чтобы меня поняли в

том дальнем, всеми проклятом закутке ада, откуда звонил Сидоров. - Что случилось? Я слышу тебя. Говори.

Сидоров не торопился с ответом. Полжизни спустя он прошептал, а я услышал:

- Мне пло-хо. По-мо-ги м-не...

- Где ты, Сидоров?

Мои слова падали в бездну, долго, бесконечно долго кружились в бездонной шахте, прежде чем оттуда, из невидимой и

недосягаемой черноты раздалось почти неразличимое:

- Га-ра-же...

- Я сейчас приеду. Подожди. Я быстро.

- Тя-же-ло, - повторил он.

В ухо ударили гудки. Связь прервалась так неожиданно, что мне подумалось, будто кто-то играючи перерубил провода

сверкающими гигантскими кусачками. Он как будто перекусил мне нервы.

Я заметался по квартире, сгребая в кучу те вещи, которые могли пригодиться. А поскольку я не очень представлял, что

мне нужно, то вещей набралась куча - спирт, бинты, вата, ножницы, нож, спички, теплая одежда...

В какой-то миг я замер над горой вещей, перемешавшихся в причудливом беспорядке, а потом пулей вылетел из

квартиры. С пустыми руками.

Я торопился.

Меня ждали. И судя по всему, в данный момент я был единственным человеком, к которому Сидоров мог обратиться за

помощью.

Глава 9

Я практически ничего не взял с собой, когда отправился в автосервис. Но на полу в машине лежала одна вещь, про

которую я точно знал - она мне не помешает. Это был обрезок металлической трубы, и именно его я сжал в руке, когда

распахнул дверцу «Оки» и вылез наружу. Я настраивался на неприятные неожиданности.

Вокруг стояла влажная темнота. Метрах в ста одиноким светлячком дрожала электрическая лампочка над входом в

гараж. Дождь закончился около часа назад, и я чувствовал себя так, будто находился на дне огромного бассейна, откуда

только что спустили воду.

Я сцепил руки за спиной, чтобы обрезок трубы, легший между лопатками, не был заметен. Это был мой неприятный

сюрприз. Только почему-то никто не торопился его получить.

Я преодолел расстояние от машины до гаража, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в окружающую тьму, но оттуда

не раздалось ни звука, там не было заметно ни малейшего движения.

А потом я нырнул в пахнущий машинным маслом, бензином и паленой резиной провал гаража. Сначала я чувствовал

только запахи, медленно двигаясь вдоль стены, на ощупь отыскивая электрический выключатель.

Прежде чем нажать на панель, я поудобнее ухватил свое оружие и приготовился отпрыгнуть в сторону сразу же, как

только зажжется свет.

Что я и сделал, больно ударившись бедром о верстак, а потом скользнув под него и затаившись.

Время шло, но ничего не менялось. Мои действия не вызывали ничьей реакции. Или же у этих людей было больше

терпения, чем у меня.

Я выбрался из-под верстака, взял в левую руку длинное шило и двинулся между машинами. В этот момент я был настроен

очень серьезно.

А потом я увидел телефонный аппарат. Он стоял на старенькой деревянной тумбочке рядом с холодильником. Здесь

Сидоров имел обыкновение восседать в раскладном пляжном стульчике. Правой рукой он мог дотянуться до холодильника и

вытащить оттуда очередную банку пива. Левой рукой он хватал телефонную трубку.

Сейчас эта трубка висела на шнуре, чуть дрожа, не достигая нескольких сантиметров до грязного пола. Она тихонько