Валерий Ковалев - Иловайский капкан

На обратном пути, примерно на полдороге к расположению части, сотник приказал остановить броневик в перелеске, и задержанных вытолкали наружу, приказав убираться на все четыре стороны.

Когда же те отошли метров на пятьдесят от машины, Мусий, развернув башню, хладнокровно расстрелял из пулемета всех троих под хохот и улюлюканье правосеков.

— Что же это такое, а, Серега? — стянув дрожащими руками шлемофон с головы, спросил Генка у бледного приятеля, когда они вернулись в часть, а командиры убыли в штаб для доклада.

Тот молчал и прятал глаза, не зная, что ответить.

Еще через несколько дней в бригаду поступил приказ о передислокации ее в Донбасс для участия в боевых действиях. И тогда друзья решили оставить часть на марше. Поначалу думали уйти ночью, пешком, во время привала. Но потом у Сереги возникла умная мысль. Свинтить внаглую, на боевой машине. Он тут же озвучил ее Генке.

— А почему нет? — согласился тот. — Заведем по-тихому, люки на запор и вперед. Если попытаются догнать, поработаешь по ним из пулеметов.

На следующий вечер, когда солнце опустилось за леса, груженная под завязку боеприпасами и продовольствием бригада под желто-синими флагами на антеннах выползла из леса и запылила по грунтовой дороге. В нескольких километрах за Купянском, уже в сумерках, подсвечивая включенными фарами, колонна свернула в близлежащую посадку и встала. Для отцов-командиров поставили несколько палаток, а бойцы расположились неподалеку от машин и стали подкрепляться сухпаем.

Заглушив двигатель раскаленного зноем бронетранспортера, Генка вместе с Серегой покинули его последними и, расстелив у переднего борта плащ-палатку, тоже перекусили.

Мусия и других командиров машин после походного ужина вызвали на доклад к ротному, звяканье ложек и солдатские разговоры постепенно стихли, а потом в разных местах возникли храп и сонное бормотанье. Спустя полчаса вернулся сержант, что-то напевая и прихватив из машины туго набитый вещевой мешок, расположился у недалекой акации. Вскоре оттуда послышалось чавканье и нанесло запах самогона, потом Мусий чуть повозился и тоже уснул. А в ночном воздухе возник стрекот цикад и потянуло свежестью.

— Ну что, пора? — приблизил губы к уху лежащего рядом Сереги Генка.

— Только тихо, — прошептал тот, встал и первым скользнул в открытый люк механика-водителя. За ним Генка.

Приятели тихо задраили верхнюю и переднюю крышки, взревел двигатель, и, набирая ход, машина понеслась в сторону от посадки. Когда уже выруливали на трассу, сзади раздались шум и крики, а потом в небе лопнули сразу несколько ракет, осветив все мертвенным светом.

— Давай, Генка, давай! — орал из боевого отсека Серега, разворачивая башню пулемета.

Зачастило пулеметными очередями, и все стихло. Через несколько километров бронетранспортер свернул с трассы на проселочную дорогу и исчез среди ночных полей, перемежающихся лесными балками.

Когда край неба посветлел, а в долинах поплыл туман, друзья остановили машину в степи у старого кургана с триангуляционной вышкой на макушке и сориентировались по карте. Она имелась в планшетке командира, висящей на перископе.

— Так, вот это трасса, это дорога, на которую мы свернули, а вот это курган, где находимся сейчас, — сделал отметку синим карандашом Серега.

— Нехило продвинулись, — зевнул Генка. — Теперь надо зашхериться и отдохнуть. У меня круги перед глазами.

Машину загнали в кусты, опоясывающие курган, и проспали до обеда. Небо меж тем затянули тучи, затем грянул гром, тучи расколола молния, и на землю пролился ливень. От потоков воды иссушенная земля запарила, зелень стала ярче, а вверху, из края в край, прорисовалась радуга.

— Форверст! — врубил передачу Генка, когда приятели снова погрузились в бронемашину. Весело стрельнув выхлопами, бронемашина тронулась дальше.

К вечеру, следуя по полевым дорогам, оставили позади Сватово и объехали стороной Северодонецк с Лисичанском, вокруг которых бахало и грохотало.

— Да тут самая настоящая война! — озирая в перископ окрестности, проорал Генке Серега.

Понемногу тут и там стали встречаться свидетельства активных боевых действий в виде стоящей в полях разбитой и обгорелой техники, встреченного по пути разрушенного села, совершенно пустого, по улицам которого бегали одичавшие собаки.

Северский Донец, сверившись с картой, ребята форсировали в районе села Нижнее, где впервые увидели местных жителей. Два пожилых дядька с пацаном гнали вдоль берега небольшое стадо.

— Здорово, отцы! — остановив рядом облепленный тиной бронетранспортер, высунулся из люка Генка.

— И тебе не хворать, — настороженно сказал один, второй молча кивнул, с опаской поглядывая на машину, а пацан, очевидно никогда не видевший бронированной военной машины вблизи, засунул в рот палец.

— У вас, как мы тут поглядим, война? — выбравшись из башни наружу, спрыгнул на землю Серега.

— Война у городах, — махнул один из дядьков в сторону гула рукой. — У нас покы тыхо.

— А вы, хлопци, хто будэтэ? — поинтересовался второй. — Бандэривци ци ополчэнци?

— Мы, батя, солдаты, — значительно изрек Серега. — Едем по служебным делам в Стаханов. Как там обстановка?

— У городи ополчение и казаки, — переглянулись дядьки. — А от со стороны Кировска вроде бандеры.

— В смысле?

— По дороге на Стаханов блокпост, с таким броневиком, як ваш. И над ным прапор з тризубом. Ну а потим другый. Киломэтрив через два. У тих российськый.

— Ясно, — сказал Генка из люка. — Ну что, Серега, двинули?

— Бывайте, отцы, — вскарабкался тот на борт и исчез в башне.

Оставив позади село и выехав на возвышенность, с которой открывался широкий обзор, экипаж остановил машину на обочине и принялся совещаться. Петлять по полям с оврагами и перелесками парням порядочно надоело, и потому они решили выбраться на автодорогу Кировск-Стаханов, находившуюся впереди в десятке километров. А поскольку там находился украинский блокпост, проскочить его, подняв над машиной жовто-блакытный флаг, убранный до поры до времени.

Сказано — сделано.

Через полчаса, остановившись в прилегавшей к трассе посадке, Серега нацепил на антенну измятый флаг, тут же спрыгнул вниз, задраил верхний люк и проорал Генке:

— Готово!

— Добро, — кивнул тот шлемофоном, и БТР чертом выскочил на асфальт, ускоряя бег.

За бортом замелькали подсолнечные поля с пустошами, и вот уже надвинулась окраина Кировска. Тяжелая машина буром пронеслась по пустынным улицам и вырвалась на финишную прямую.

Серый, из бетонных плит, украинский блок-пост был возведен на выезде из города в прямой видимости Стаханова, у него стоял военный «Урал», рядом с которым прохаживались несколько солдат в касках, никакой другой военной техники не было.