Александр Харламов - Литерный особой важности

– Стоп-кран нельзя, позади литерный!– улыбнулась Лавоченко, целуя меня в щеку. Ее ладошки нежно холодили кожу. Кажется, у меня еще поднялась температура.– Мне пора…Спасибо тебе!

Литерный…Словно в замедленной съемке перед ее глазами мелькнул тот парень, случайно толкнувший на перроне, а затем пазл сложился. Эта картинка наложилась на другую…Гостиница Центральная насмешливый голос «молдаванина» и удар по голове. Совпадало все, голос, фигура, даже походка, чуть прихрамывающая. Вот откуда Юлька ее помнила! Это был несомненно он! Тот самый, на след которого они напали в самом начале своего расследования. И голос…

– Литерный…– упавшим голосом пробормотала она вслух, заставив меня испуганно вздрогнуть.

– Что такое, милая моя?– встревоженно спросил я, поглаживая ее по роскошным черным волосам, спадающим чуть ниже плеч.

– Литерный идет…Он нас всех сделал!– Лавоченко бросила короткий взгляд на пост ЭЦ, где было сосредоточено все управления стрелками Чуйка пассажирская.– Он всех обманул…

– Да что такое?– гудок трогающегося локомотива вывел и меня из оцепенения, в которое привело меня ошарашенное бормотание девушки. Пассажирский медленно тронулся, звякнув сцепкой.

– Вы едете или нет?– уже зло бросила проводница.

– Сашка, он нас всех сделал!– пробормотала Юлька, не обращая внимания на призывы уезжающей в своем вагоне проводнице.

– Да кто?

– «Молдованин» из гостиницы! Именно его мы и не нашли после спецоперации! Я еще решила, что он лишь организатор акции, а он просто подставил нам этих глупых молодых чеченцев, чтобы мы успокоились, а сам…Надо бежать! Иначе нам всем конец!

– Да что случилось?– встревожился я.– Куда бежать-то? Ты можешь объяснить толком?

– Ему, девушка, бегать категорически противопоказанно!– покачал головой доктор, с открытым ртом слушавший наш разговор неподалеку.

– Этот «молдованин», он столкнулся со мной пару минут назад на перроне,– начал объяснять Юлька, оправившись от шока,– это был точно он, и направлялся он к посту дежурного по станции!

Мысль ее я ухватил почти мгновенно. Что делать террористу на посту ЭЦ? Если у него есть связи внутри, то его скорее всего спокойно пропустят внутрь, а там…Там в его распоряжении останутся все стрелочные переводы станции и право управления ими. Длинный гудок, заходящего на второй путь локомотива, тянущего цистерны с пропаном, заставил меня вздрогнуть. Если он сумеет перевести маршрут литерного на второй занятый путь, то столкновения не избежать, от удара пропан сдетонирует, а от взрыва произойдет сумасшедший выброс радиации, после которой не только в Чуйке, но и радиусе сотни километров вряд ли найдется что-то живое.

– Ты уверена?– быстро спросил я, все еще потерянно замершую помощницу.

– Я…

– Надо бежать! – принял решения я, ухватил ее за руку и двинулся к посту ЭЦ. Позади вяло попытался меня вразумить доктор, но сейчас мне было не до него. Миг от вселенского счастья, до почти такого же по масштабу ужаса был слишком короткий.

станция Чуйка

Семь минут до прихода Литерного

Пост ЭЦ

Жизнь напоследок подкинула удивительную штуку…На перроне, перед самым последним заключительным аккордом великолепно сыгранной пьесы, Богдан столкнулся с той самой молодой девчонкой, которая пыталась его задержать в гостинице «Центральная». Пришлось убегать от нее подальше, старательно пряча лицо под черными очками и низко надвинутой кепкой, которую раньше он терпеть не мог. Девчонка, слава Богу, его не узнала. Продолжала думать о чем-то своем, поглядывая на часы.

Гончаренко по пути на них тоже взглянул. Если литерный будет идти по расписанию, до громких фанфар останется несколько минут. Нужно было многое успеть сделать.

В дорожной сумке у него, перекинутой через плечо, лежал аккуратно сложенный ОЗК – костюм химической и радиационной защиты, приготовленный заранее и купленный у все тех же безалаберных российских военных, тянущих с базы все, что можно утянуть. Он великолепно провел эту операцию! Был, несомненно, доволен собой, но настроение портила Маринка. Как ни крути, а за это время он успел привыкнуть к ней, даже полюбить, будет грустно убивать ее. В сущности она баба неплохая…

Богдан поправил заткнутый за пояс пистолет с глушителем. Всю свою жизнь он предпочитал надежное австрийское качество. Тяжеленный «Глок» приятно холодил кожу и успокаивал.

Дверь, по идее, должная быть на магнитном кодовом замке на посту ЭЦ, распахивалась от легкого рывка. По-нашему славянскому обыкновению чинить ее было всем лениво, а открывать и закрывать каждый раз, когда кто-то хочет зайти, еще больше странно. О ней ему в прошлый его приход рассказала именно Маринка. Жаль ее…Жаль…

Легко перепрыгивая через ступеньку, Гончаренко поднялся на второй этаж. Пожарный выход, опять же по нашей всегдашней безалаберности был надежно заварен. Сквозь мутное, давно немытое окно виделся пешеходный мост, по которому сновали люди.

Перед черной металлической дверью он остановился, восстанавливая дыхание. Сверил часы и постучался.

– Кто?– из-за широкого простенка голос Маринки казался каким-то чужим, что подарило хоть мимолетное, но облегчение.

– Милая, это я…– Богдан постарался, чтобы голос его звучал, как можно беззаботнее.

– Подожди!– защелкали запоры на двери. Она скрипнула и открылась. В проеме показалась Маринка, выглядевшая еще более сексуальной в своей форменной парадной рубашке, застегнутой лишь на две средних пуговицы, не скрывавших ее прелестей, а наоборот подчеркивающих. Помимо воли Гончаренко ощутил жгучее желание, то самое, какое он испытывал всегда при виде этой женщины.

– Начальника совращаешь?– подмигнул он ей, справившись с собой.

– Он побежал на перрон встречать литерный вместе с ШЧ! Какой-то серьезный груз везет.

– Можно?– кивнул он ей, протискивая вместе с сумкой внутрь поста. Огромное табло светилось красными, желтыми и зелеными огнями, будто детская новогодняя игрушка. Никто не мог бы и предположить, что это сердце управления всеми перевозками по такому огромному узлу, как Чуйка.

– Ты как здесь? Что-то случилось?– Маринка бросила встревоженный взгляд на сумку, брошенную Богданом у порога. – Уезжаешь? Куда?

– Я об этом, собственно, с тобой и хотел поговорить…– замялся Гончаренко.– Но давай для начала кофе?– предложил он, вяло улыбнувшись.

Маринка кивнула, взглянула на пульт, и только убедившись, что поезд далеко, двинулась в маленький тамбурочек, гордо именуемый охраной труда комнатой приема пищи.

– Только закипел! Секунду…– прокричала она оттуда, мало обращая внимания на Гончаренко и давая ему возможность достать оружие.