Сергей Гайдуков - Великолепная пятерка

— Правильно, — согласилась Морозова. — Это будет ваше наивное предложение, на которое «Рослав» обязательно согласится, потому что им нужны вы. Они пообещают все, что угодно, приведут вашу жену и хоть папу римского — лишь бы вы вылезли на белый свет. А в момент этой встречи они вас схватят и ликвидируют, потому что — как вы справедливо заметили — письменные расписки никому не нужны. Их единственный просчет будет заключаться в том, что они будут считать, что имеют дело с одиночкой. Но мы вас прикроем, прикроем железно, и встреча закончится тем, что не они вас заберут с собой, а мы заберем вашу жену.

— Вас всего трое... — недоверчиво сказал Романов.

— Нужно было привезти сюда два грузовика вооруженных мужиков?

— А у вас они есть?

— У нас есть все, чтобы хорошенько врезать «Рославу» по рукам. Вы с нами, Борис Игоревич?

— Я... Я просто думаю — они же не захотят выпустить мою жену. Они могут начать стрелять...

— Мы тоже будем стрелять.

— Но Марина...

— У нас будут снайперы.

У этой женщины были ответы на все его вопросы.

— Да, — сказал Борис. — Я поеду с вами... Если по-другому нельзя...

— По-другому можно, — сказала Морозова. — Но по-другому будет хуже. И для вас, и для нас.

В агентстве по продаже недвижимости «Марианна» вряд ли когда-то принимали столь специфических клиентов. Четверо рослых мужчин вошли в помещение, которое моментально стало маленьким и тесным. Компьютеры стали гудеть тише, а лица сотрудников стали напряженнее. Отставной военный в камуфляжной форме с табличкой на груди «Охрана» пораскинул мозгами и предпочел заняться разгадыванием кроссворда.

Челюсть вошел пятым, определил взглядом главного среди притихших риелторов — это была худощавая брюнетка лет сорока — и сел перед ней. Женщина, чуя сердцем то ли большие прибыли, то ли еще большие неприятности, нервно улыбнулась.

— Я вас слушаю... — сказала она. — Что мы можем для вас сделать?

— Вы можете рассказать мне вот про эту квартиру, — сказал Челюсть и положил на стол бумажку с адресом.

— Вас интересует цена?

— Меня интересует, кто именно ее продает и кто сейчас имеет ключи от этой квартиры...

Просьба была не совсем обычной, однако женщина не стала об этом говорить, помня о наличии в офисе четверых здоровяков, которые вели себя так, будто пришли не покупать квартиру, а захватывать саму контору «Марианна».

— Что же... — Женщина взялась за «мышь» и вывела на экран компьютера нужный файл. — Эта квартира... А-а-а...

— Что «а-а-а»? — Челюсть начал нервничать.

— Эту квартиру Монин продает.

— Кто?

— Паша Монин. Парамоныч...

Четверо мужчин, стоявших по разным углам офиса, мгновенно повернулись к брюнетке, и та не на шутку испугалась, подумав, что ляпнула что-то опасное для собственного здоровья.

— Еще раз, — попросил Челюсть. — Может, мне послышалось... Кто продает эту квартиру?

— Монин. Паша.

— А кличка у него...

— Парамоныч. Он, что называется, независимый агент, но регистрируется он через нашу контору, чтобы спокойнее было клиентам, и вообще...

— Плевать на клиентов, — сказал Челюсть. — Почему?

— Что «почему»?

— Кличка у него такая почему? Он же не Парамонов, не... Или это из-за отчества?

— Парамоныч и Парамоныч, — пожала плечами брюнетка. — Павел Рэмович Монин, П. Р. Монин. Он же Парамоныч... А на что он вам сдался?

— Он нам пока еще не сдался, — ухмыльнулся Челюсть, чувствуя, как уверенность возвращается к нему. — Но на его месте... Так, сделаем вот что. Дайте мне адрес Павла Рэмовича... И еще распечатайте мне адреса всех квартир, которые он сейчас продает.

— Но это конфиденциальная информация...

— Я знаю. Если бы об этом кричали на каждом углу, я бы сюда не зашел. И действительно конфиденциальная информация — это то, что мы здесь были, и то, о чем мы здесь разговаривали. Это понятно?

Вместо ответа из принтера со стрекотанием пополз лист с распечаткой.

— Это понятно, — с удовлетворением произнес Челюсть. Выйдя из офиса, он заметил, что туман рассеивается, и понял, что сегодняшний день все же не пройдет безрезультатно...

Между тем Парамоныч, распрощавшись с Борисом и приехавшей за ним делегацией из «Интерспектра», поднялся к себе в квартиру и обнаружил на автоответчике звонок от соседей второй квартиры, которая была вписана в романовские письма. Парамоныч перезвонил и выслушал рассказ об имевшем место вторжении неизвестных вооруженных людей в масках. Парамоныч сопоставил события по времени и понял, что вторжение произошло в тот момент, когда он в компании Романова и Дарчиева стоял возле гаража, курил и принюхивался к подозрительному седому москвичу. То есть вел себя довольно беззаботно.

— Повезло, — сказал сам себе Парамоныч и решил в ближайшее время в районе той квартиры не показываться.

Затем он позвонил Олеське и кое-как, пыхтя, путаясь в словах и запинаясь, объяснил, что отца в ближайшее время не будет, потому что у него возникли кое-какие неотложные дела в Москве...

— Я чё-то не пойму, — сказала Олеська. — То он бежит оттуда сломя голову и говорит, что там опасно... А то он туда обратно едет, причем даже слова мне не сказав. Хотя это как раз и неудивительно... В чем дело-то, дядя Паша?

— Ситуация несколько изменилась, — многозначительно объявил Парамоныч.

— И что это значит?

— Ну... — Парамоныч представил себе тринадцатилетнюю девчонку, оставшуюся в чужом городе, в пустой квартире, без отца, без матери и без какого-либо понимания происходящего. Ему стало жалко Олеську, и ему захотелось ее успокоить. — Короче, нашлись кое-какие люди, которые помогут Борьке вытащить твою маму. Вот они вместе и поехали.

— Какие-то люди... — с сомнением произнесла Олеська. — А они не кинут папу?

— Черт его знает... То есть нет, конечно же, не кинут. Все будет в порядке.

— Хорошо, если так... — нехотя согласилась Олеська. — Побыстрее бы все это закончилось...

Парамоныч не мог с ней не согласиться и пообещал, что к обеду заедет к ней, привезет чего-нибудь поесть. До обеда Парамоныч занимался своими делами, ездил по городу — но, памятуя об утреннем налете, ездил не просто так, а с охотничьим ружьем в багажнике. Он посматривал по сторонам, пытаясь узреть на улицах города чужих людей, но так их и не заметил, после чего пришел к выводу, что налетчики убрались туда, откуда прибыли, то есть в столицу нашей родины.

Но когда в начале третьего Парамоныч приехал на квартиру, где отсиживалась Олеська, и открыл дверь своим ключом, он понял, что ошибался.

Это понимание оказалось очень болезненным.

Когда разговоры закончились и Борис залез в машину, он тут же очень хорошо прочувствовал, насколько все изменилось. Борис не просто сидел в машине, он сидел, зажатый плечами двух крепких парней, и это двустороннее давление ежесекундно напоминало ему: «Все, парень, кончилось твое вольное житье... Как там дальше будет — неизвестно, а сейчас: шаг влево, шаг вправо считается за побег, прыжок на месте — провокация...»