Сергей Гайдуков - Великолепная пятерка

— Какая? — нахмурился начальник, только что заверивший Стрыгина, что операция пройдет как по маслу.

— У Романова больше нет жены, — сказал Сучугов и кивком головы подтвердил то, о чем подумал начальник Службы безопасности.

Это было за двадцать часов до назначенной встречи с Борисом Романовым.

И вот тогда он решил: "А ну ее на хер! Раз и навсегда! «Ее» подразумевало и персонально Боярыню Морозову, и работу в команде вообще.

Несколько секунд он обалдело смотрел вслед отъезжающей машине, а потом подбежал к Монголу, который — поистине редкий момент — выглядел растерянным.

— Это, блин, что еще за... Это что еще с ней за загибоны?!

— Наверное, так надо, — подал голос Карабас, но его-то никто не спрашивал, о чем Дровосек тут же и напомнил.

— Ты понимаешь? — продолжал допытываться у Монгола Карабас. — Ты — вот это — понимаешь?! Лично я — ни хера!

— Не буду тебя обманывать, — медленно произнес Монгол. — Но со мной тоже не консультировались. Если тебя утешит — мы оба с тобой в идиотском положении.

— Она сдурела, — сделал единственный возникший в его голове вывод Дровосек. — Она просто рехнулась... Она вытерла об нас ноги. Небось поехала к Шефу хвастаться, что это она все сама провернула! Вот сука! Вот зачем ей и нужна своя команда — чтобы было об кого ноги вытереть, чтобы было на кого все проколы свалить! Если бы она сама по себе пахала, то сваливать было бы не на кого, а тут — как в прошлый раз — если пошло что-то через пень-колоду, то на тебе, Дровосек, по хлебалу! Ты назначаешься сегодня виноватым!

— Как ты много говоришь, — неодобрительно покачал головой Монгол. — И очень громко. А эта квартира у нас считается конспиративной. Какая же это конспирация, если ты стоишь под окнами дома и рассказываешь всем желающим о своих проблемах?

У Дровосека не было сегодня настроения выслушивать поучения от кого бы то ни было, в том числе Монгола.

— А ну вас всех на хер! — с чувством сказал он. — Одна обо всех ноги вытирает, другому, — он покосился на Монгола, — другому это по кайфу, потому что он то ли трахнуть мадам хочет, то ли карьеру делает... Третий...

Про Карабаса он вообще не нашел что сказать, плюнул, сунул руки в карманы куртки и решительным шагом двинулся со двора.

Метров через семь-восемь он остановился, обернулся и сказал, мало заботясь о конспирации:

— Между прочим... Все ломали голову, кто же на нас стучит. А куда вот сейчас Морозова повезла этого гаврика? А вдруг как в «Рослав» прямой дорогой? И отвадят ей там за это кучу бабок, а мы будем ходить как придурки... Вот!

— Ты куда собрался? — Монгол пропустил мимо ушей слова насчет кучи бабок за гаврика и спросил о главном, потому что посетившая Дровосека шиза и вправду могла его завести далеко. Учитывая завтрашний обмен, это было совсем некстати.

— Меня нет! — объявил Дровосек. — Я уехал, так всем и скажи! В Митино уехал, подруга у меня там. Вы меня задол-бали, и я уехал...

Монгол сказал ему в спину что-то успокаивающее и примирительное, однако никакого воздействия эти слова не оказали, и Дровосек скрылся из виду.

— Черт-те что, — сказал Монгол, забираясь в «уазик». Он едва сдерживал обуявшую его злость, но, в отличие от Дровосека, он ее все-таки сдержал.

— Митино, — пожал плечами Карабас. — Далось ему это Митино...

Но поехал Дровосек совсем не в Митино.

Он открыл дверь своим ключом и предупредительно крикнул в дверной проем:

— Олеся, это я...

Парамоныч закрыл за собой дверь, разулся и потащил было пакет с продуктами на кухню, но тут навстречу ему вышел коротко стриженный парень в кожаной куртке. «Не местный», — автоматически отметил Парамоныч.

— А это мы, — сказал парень, возникший за спиной Парамоныча. — Проходи, не стесняйся. Чувствуй себя как дома.

— Без проблем, — сказал Парамоныч, отчаянно сожалея об оставленном в машине ружье. — Знаете, ребята, это вообще-то не моя квартира, я ее продаю...

— Мы знаем.

— Так что если есть интерес...

— У нас тут совсем другой интерес, — сказал один из парней. — Ты проходи в комнату, садись...

Парамоныч вздохнул и потащился в комнату, сел на кровать, обняв свой продуктовый набор и настроившись на неприятное развитие событий.

— Где Романов? — спросили его.

— Какой Романов? — прикинулся дурачком Парамоныч. — У меня тут девчонка знакомая жила, это да, а вот Романовых никаких здесь не было...

Парни переглянулись, один из них достал мобильник, набрал номер и пожаловался кому-то далекому:

— Мы тут уже дождались одного... Дурака валяет. Что? А, ну как скажете... А потом? Понятно.

Парамоныч с интересом ждал завершения этого разговора, и парень не замедлил с объявлением результатов:

— Знаешь что? Мне велели из тебя вышибить информацию про Романова...

— Какие вы тут серьезные, — покачал головой Парамоныч. — Чего вышибать-то? Я и так все скажу. Был у меня Романов, просился на квартиру, да только я его не пустил. И он ушел. Куда — не знаю.

После этих слов Парамоныч слетел с кровати, сброшенный ударом ноги в лицо. Лежа на полу, среди высыпавшихся из пакета продуктов, Парамоныч понял, сплевывая кровь из разбитого рта, что эти парни нравятся ему даже меньше, чем он думал вначале.

— Не надо нам мозги трахать, — посоветовал кто-то сверху. — Или скажешь, где сейчас Романов, или будешь летать по квартире как футбольный мячик...

Летать — это была хорошая идея. Парамоныч схватил вылетевшую из пакета консервную банку — «Скумбрия в томатном соусе», — и та полетела в голову одному из парней. На второго Парамоныч полетел сам, сопровождая внезапную атаку диким ревом, похожим как на звук летящей ракеты, так и на боевой клич сарацин.

Примерно через минуту сотруднику рославской СБ удалось скинуть с себя озверевшего Парамоныча, двинув ему ногой в живот. К этому же моменту пострадавший от рыбных консервов пришел наконец в себя, вытер кровь с глаз и схватился за пистолет. Увидев это, Парамоныч окончательно потерял над собой контроль, поскольку ненавидел, когда на него направляли огнестрельное оружие. Последнего человека, который угрожал ему пистолетом, Парамоныч задушил, а потом закатал в асфальт. Борис Романов даже не мог представить себе, насколько изменился в Балашихе его бывший однокурсник.

Парамоныч с блеском использовал знание местности, то есть данной квартиры. Он протянул правую руку, ухватился за дверцу стенного шкафа и с силой дернул ее — дверца оказалась в руках у Парамоныча, а затем она оказалась уже на голове у парня, схватившегося за пистолет. Потом вместе с самим парнем и его пистолетом дверца оказалась на полу, причем она накрывала сверху и парня, и его оружие.